— На… двоих?

— Да, — бросила она коротко.

Он отступил и растушевался, а по губам леди Элинор скользнула загадочная улыбка. Когда он вернулся и, переставив с подноса на стол две широкие вазы с фруктами, а также кувшин и две чаши, удалился, она сказала насмешливо:

— До чего же тупые, до чего тупые… Все чего-то ждут. А что ты думаешь, зачем это вино и фрукты?

Я сдвинул плечами.

— Вы желаете узнать, чем отличаются наши. А узнать можно, только попробовав…

— Не совсем дурак, — произнесла она с удивлением. — Хотя все и так на поверхности. Ладно, налей себе вина.

Я послушно налил, она поймала мой вопрошающий взгляд, кивнула. Я сделал осторожный глоток, задумался, отпил еще чуть. Она с интересом наблюдала за моим лицом.

— Ну как?

— Наверное, — сказал я осторожно, — это очень хорошее вино.

— Почему так думаешь?

— Вы ж его пьете, — ответил я, удивленный ее непониманием. — А вы разве будете, извиняюсь за выражение, всякое говно пить? Не станете. Как и говно есть не будете… наверное.

Она поморщилась.

— А на твой вкус?

Я сдвинул плечами.

— Я человек маленький. И простой. Я не люблю сухих вин… в смысле когда сахар сброжен до конца. Мне чтоб либо только до половины, либо добавить сахара. Мужчины, хоть и говорят, что любят сухое вино и худых женщин, на самом деле предпочитают вино сладкое, а баб — толстых.

Она поморщилась сильнее.

— Пробуй фрукты!

Я надкусил яблоко, грушу, съел несколько ягод малины и клубники. Леди Элинор внимательно наблюдала за моим лицом, я кривился от кислого яблока, равнодушно съел клубнику, больно водяниста, только малина хороша, хотя и мелковата.

Она выслушала, нахмурилась уязвленно, однако слушала внимательно, когда я рассказывал про несколько сортов черешен, про персики и бананы. Наконец как будто только сейчас заметила, что я все еще стою, милостиво кивнула:

— Вон там стул, можешь сесть. Нет, сюда не тащи, от тебя дурно пахнет. А теперь… ты расскажешь самое важное…

Я послушно сел, но теперь поспешно вскочил, сердце ёкнуло и оборвалось. Я уставился на нее испуганными глазами. Прикидываться не пришлось, пролепетал дрожащим голосом:

— Ч-что?.. Я все сказал.

— Меня интересует замок, — сказала она строго. — Что ты видел, рассказывай.

Я взмолился:

— Я там был только раз!.. Я ничего не помню!

Она сказала загадочно:

— У нас есть средства, чтобы ты вспомнил все.

Пытки, что ли, мелькнуло у меня, а она грациозно поднялась, сбросив кошку на пол, грудь красиво и грациозно колыхнулась, полная и в то же время тугая, мелькнули обнаженные до плеч руки. Леди Элинор подошла к шкафчику, дверки отворились навстречу ее руке, а медная чаша то ли сама прыгнула ей в руки, то ли взяла так молниеносно, я хлопал глазами, она обернулась ко мне строгая и надменная. В другой руке небольшой пузырек из желтого металла, подозреваю, золотой, откупорила, отсчитала несколько капель в чашу. Оттуда взвился легкий дымок, а леди Элинор плеснула в чашу вина из большого кувшина, протянула мне:

— Пей!

Я взмолился:

— Ваша милость, за что?

Она поморщилась:

— Пей, дурак!.. Это не отрава. Я сама пью, когда сил нет.