Адмирал поднял глаза на подавленно выглядевших командиров.

— За что боролись, на то и напоролись… — выразил их общее мнение командир «Громобоя».

— Несколько, конечно, вульгарно, Лев Алексеевич, — заметил Иессен, — а по сути — правильно.

— Тут уж не до политесов, Карл Петрович. Не до жиру — быть бы живу…

— Что-то вас, Лев Алексеевич, потянуло на народные поговорки, — улыбнувшись, отметил адмирал.

— Это, Карл Петрович, к сожалению, не народные поговорки, а мудрость, накопленная нашим народом в течение многих веков. Мы, конечно, предполагали нечто подобное, однако в концентрированном виде в официальном документе все воспринимается совсем по-другому, — тяжко вздохнул он.

— Согласен с вами, Лев Алексеевич. Однако, как передал мне главнокомандующий адмирал Алексеев по телеграфу, председатель Комитета министров Витте, возглавлявший нашу делегацию в Портсмуте, сумел не только отстоять Северный Сахалин, но и отверг притязания японцев на значительную контрибуцию.

— Вот косоглазые! — возмущенно воскликнул командир «Громобоя». — Им дай только палец, так они норовят отхватить и всю руку!

— А почему бы и нет, Лев Алексеевич? — примирительно сказал Андрей Петрович. — Если бы Куропаткин не допустил блокады Порт-Артура с суши с последующей его сдачей японцам, то Того со своим Соединенным флотом был бы непременно разбит объединенными силами двух Тихоокеанских эскадр. И мы бы после этого предъявили Японии не менее жесткие требования. Но после драки кулаками, как известно, не машут.

— Спасибо вам, Андрей Петрович, за равновесие мнений. Потери России по результатам войны огромны. Еще, слава богу, что Китайско-Восточная железная дорога осталась за Россией, и мы имеем здесь, во Владивостоке, железнодорожную связь с ее центральными губерниями.

Командиры согласно закивали головами.

— А, кроме того, оставив Северный Сахалин за собой, Россия имеет свободный выход из Японского моря в Охотское через пролив Невельского, пусть узкий и мелководный, отделяющий Сахалин от материка. Ведь остальные проливы: Лаперуза, Сангарский и Корейский — находятся под полным контролем японцев. И в противном случае Японское море фактически превратилось бы во внутреннее море Японии.

— И на том спасибо господину Витте, — пробурчал Лев Алексеевич.

Адмирал улыбнулся:

— Кстати, за успешно проведенные переговоры с Японией Витте произведен в графское достоинство с приставкой «Сахалинский». А столичные острословы тут же окрестили его в «Полусахалинского».

— Этих бы острословов на броненосцы, да сюда, в Цусиму, — злорадно усмехнулся командир «Громобоя». — То-то было бы весело. Только их туда и поганой метлой не загонишь.

— Уж это точно, — поддержал его командир «Алмаза». — Шаркуны паркетные…

— Похоже, что вы, Иван Иванович, из мелкопоместных дворян, потому так негативно и настроены к аристократии, — осуждающе заметил Иессен.

— А шимозе, ваше превосходительство, совершенно безразлично, мелкопоместный ты дворянин или аристократ, — с некоторым вызовом отметил капитан 2-го ранга. — К примеру, светлейший князь Ливен на своей «Диане» после боя в Желтом море, встретившись с «Новиком», командир которого намеревался прорываться во Владивосток вокруг Японии после дозаправки углем в Циндао, тем не менее не присоединился к нему. А так рванул на юг, что остановился лишь в Сайгоне, миновав и Шанхай, и Манилу. А ведь «Диана» — крейсер первого ранга с более мощной артиллерией, чем у «Новика», который из-за поломок в машинах потерял свое главное преимущество — высокую скорость хода.