Но если сам остров очень беден живностью, то прибрежные воды просто кишат рыбой, вот почему, несмотря на опасности, подстерегающие рыбаков в проливе Ле-Мер, огнеземельские аборигены часто промышляют в этих водах и не жалуются на улов. Водятся здесь хек[38], корюшка[39], морской налим[40], дорада[41], бычок, бонито, рыба-молот[42] и кефаль.
Количество и разнообразие рыбы могло бы привлечь сюда и большие рыболовные суда, тем более что в теплое время года в водах Антарктики появляются усатые киты, кашалоты, а также морские львы и тюлени, которые, спасаясь от бездумного истребления, вынуждены укрываться в местах, где охота на них — не только опасное, но и трудное занятие. К тому же и сам берег очень привлекателен: отмели, бухточки, выступающие над водой утесы, изобилие двустворок мидий, устриц; моллюски там и сям попадаются между камнями.
Пернатых тоже бесчисленное множество: белоснежные альбатросы, бекасы[43], зуйки[44], улиты[45], морские жаворонки[46], шумные крачки, крикливые чайки, оглушительные поморники.
Но из всего вышеперечисленного не следует, что Аргентинская Республика или Чили[47] уж очень хотели бы присоединить остров Штатов к своим землям. Что бы там ни было, речь ведь идет просто о громадном утесе, на котором никто не живет. Во времена, когда происходили описываемые события, остров, как и весь Магелланов архипелаг, находился в совместном владении обоих государств на оконечности Южно-Американского материка[48]. Летом местным морякам с Огненной Земли иногда приходится укрываться от бурь у его берегов. А торговые суда обычно предпочитают переходить из одного океана в другой через Магелланов пролив, который очень точно показан на всех морских картах и потому гораздо безопаснее для морехода, особенно с тех пор, как появились пароходы. Практически, к острову Штатов подходят лишь корабли, чей путь лежит в направлении к мысу Горн или от него.
Морским державам следовало объявить благодарность Аргентине, решившей построить этот Маяк на Краю Света[49]. Дело в том, что на всем протяжении архипелага в те времена не горело ни одного сигнального огонька, от мыса Вирхенес[50] в Атлантическом океане до самого мыса Пилар при выходе в Тихий океан, и прожектор на башне острова Штатов, конечно, мог оказать неоценимые услуги мореплавателям в этих гибельных местах, тем более что даже мыс Горн, на камнях которого разбилось столько кораблей, не располагал маяком. А кораблекрушения случались бы гораздо реже, если бы навигаторы знали дорогу в пролив Ле-Мер.
Очевидно, все вышесказанное и объясняет решение аргентинского правительства зажечь на берегу бухты Эльгор путеводный огонь. Строительство было закончено за один год, и в тот день, 9 декабря 1859 года, впервые загорелся фонарь на вершине башни.