Взяв в руки стопку листков, я принялся вполголоса, скороговоркой называть все известные мне имена смерти в алфавитном порядке. После каждой остановки, сделанной в конце имени смерти, над голубой субстанцией, поднимался тонкий, всего в четыре-пять миллиметров, слой искрящегося яркой голубизной и чистым золотом света.

Чем больше имен смерти я называл, тем выше он поднимался. Поскольку читал я весьма быстрой скороговоркой, то эти пульсирующие толчки были довольно частыми. Вскоре мои друзья оказались залиты этим светом сначала по колено, затем по пояс и через полчаса свет полностью поглотил их и стал вздыматься все выше и выше и мы, словно оказались внутри цилиндра с серебряной крышечкой на самом верху.

Часа через полтора эта серебряная крышечка стала совсем крохотной, так как поднялось высоко к небу, а слой голубой взвеси у ног моих друзей стал таким тонким, что был едва виден среди зеленой травы. Имена смерти на листках кончились, но непрозрачная голубая субстанция на дне светящегося, голубого цилиндра еще оставалась и я озадаченно почесал затылок. Нужно было срочно вспоминать упущенные или придумывать новые имена смерти. Я немного поднапряг мозги и выдал такое определения смерти, что и сам обалдел:

- Смерть, вызванная погружением в сжиженный газ.

Голубая взвесь выдала еще одну пульсацию.

- Смерть от вакуума.

Следующая вспышка голубого света.

Тут меня понесло и я стал сыпать совершенно уж фантастическими именами смерти, вроде гравитационного коллапсара или темпорального ускорения. Минут через пятнадцать после моего очередного словесного пассажа вспышки пульсирующей вспышки света не последовало, а у меня на языке как раз вертелось сказать про смерть от энтропии. Не веря своим глазам, которые уже устали от этого миганья, я нагнулся и раздвинул траву - вся голубая субстанция исчезла без следа и тогда я закончил магическую формулу следующими словами:

- Пусть эти имена смерти навсегда будут запечатлен на золотых оберегах, которые, будучи помещенные в тело моих спутников в количестве семи штук, сберегут их жизни. Аминь.

В тот же миг столб голубого света в считанные доли секунды вошел в золотые обереги и на каждом из них появился ярко-синий глазок. Собрав все обереги в большую фарфоровую супницу, я стал по очереди обходить всех своих друзей и вкладывать в их тела обереги.

Один глазок я прикладывал ко лбу, следующий к сердцу, еще один возлагал на пупок, если таковой, конечно, имелся. Антиной, к примеру, был без пупка. По оберегу я прикладывал к запястьям и последнюю пару прикладывал к коленям, как своих друзей обладающих речью, так и безмолвствующих, но от того не менее умных и находчивых. Начал я с Лауры, так как именно её я встретил первой.

Обереги медленно погружались в загорелое, золотистое и ароматное тело девушки не доставляя ей никакого беспокойства, словно они опускались в мед или сгущенку. Следующим был Мальчик, за ним Уриэль, потом Доллар, братья-вудмены со своими магическими конями, маг Антиной, остававшийся в Микенах сторожем, остальные наши магические кони, красавец-пегас и последней была несравненная красавица Нефертити, которая обнимала Лауру, как сестру. Как только последние две золотые чешуйки проникли в круглые коленки царицы, я встал, непроизвольно зевнул и, снимая защиту, сказал: