– Давно это было?

– Да месяца три назад. Никого я пока не нашел, чтобы квартиру сдать, а позавчера вечером звонит мне соседка снизу, говорит, пятно какое-то подозрительное у нее на потолке. Ну, я наутро приехал, а она уже участкового вызвала. Как заглянул он в квартиру, так сразу кричит, чтобы в полицию звонили. А как я в квартиру зашел, чуть от ужаса не помер. Сущенко голый у двери входной лежит весь изрезанный, кровища кругом засохла уже, а Лариса тут же, у двери, задушенная, тоже голая, синяя вся, ужас! Ты прости, Надя, что я в подробностях рассказываю, стоит этот кошмар перед глазами, ни есть ни спать не могу. Квартира вся кровью изгажена, даже на обоях кровь. Полиция в меня вцепилась как клещ: да кому квартиру сдавал еще, да у кого ключи могли быть, а я и не знаю ничего. И договора у меня с Сущенко никакого не было, чтобы налог не платить.

– А что полиция думает, кто это их?

– Говорят, похоже на заказное убийство, но только кто это нашего Сущенко заказал, кому же он мешал?

– А про Синицкого ты полиции говорил?

– В том-то и дело, что не говорил еще. Я хочу этой сволочи в глаза поглядеть, чтобы он перетрясся, а я посмотрю. А как с ним связаться, не знаю, телефон у него поменялся.

– Так ты нас за этим звал, чтобы мы тебе телефон его новый сообщили?

– Да нет, конечно. Я поговорить хотел, может быть, там, на работе, что-нибудь известно.

– Не знаю, Жора, что тебе и сказать.

Надежда подумала, переглянулась с Валей.

– А если хочешь совета, то подожди пока, не говори с Синицким, ну уж если полиция очень наседать станет, тогда скажи, что видел его возле подъезда. А мы пока на работе попробуем что-нибудь узнать, потом тебе позвоним.

Жора уныло согласился, на том и распрощались. В метро Валя тихонько спросил:

– А почему ты ему не сказала, что Лена умерла и про Никандрова тоже?

– А ты видел, как он коньяк пил?

– Видел, ну и что, расстроен человек просто, еще бы, такое увидеть в собственной квартире!

– Да нет, Валя, по-моему, он пить стал не в меру, а с пьющим человеком нельзя откровенничать, он по пьяному делу все растрезвонить может. Ну ладно, Валя, я сейчас домой тороплюсь, завтра поговорим с утра, ох, не нравится мне все это!

– Завтра люди кругом будут, давай сейчас пешком пройдемся и поговорим.

– Да ну тебя, Валька, моя с трудом налаженная семейная жизнь из-за этого уже по всем швам трещит.

– Ну беги тогда, Сан Санычу привет передай.

– Еще чего!

Надежда бежала от метро до дома, ругая себя последними словами. Ну зачем ей сдался этот Жорка, зачем позволила Вале уговорить ее, пошла бы, как все семейные женщины домой, приготовила ужин. Да пропади оно все пропадом, все эти убийства, тем более что ничего не ясно, может, действительно все это совпадения. Муж ее ждет, волнуется, ужинать без нее ни за что не станет.

Она поднялась в квартиру, но на торопливый звонок ей никто не открыл. Отперев дверь своими ключами, она обнаружила одинокого кота, сидящего в полной темноте. Он посмотрел на нее печально, говоря взглядом:

«Я знаю, что я в этом доме всем мешаю. Не беспокойтесь, вам не долго осталось меня терпеть, еще немного времени, и я умру от голода».