Патушев — отнюдь не выдуманный литературный персонаж. За вымышленной фамилией скрываются доподлинный человек и его поступки — это то, что имело место в действительности, но дошедшее до меня с искажениями, не более.

Я далек от того, чтобы идеализировать дореволюционное прошлое России, но то, что пришло ему на смену, никак не назовешь благом.

«Огненный Крест» написан не для доказательства того, что лучше — капитализм или социализм. В книге исследуются ленинизм и социализм изнутри, с позиции нравственной. Это главное.

Я не ставил целью сорвать зло на социалистическом прошлом своей Родины. Для подобных дел сочиняют не такие книги. Кто-то должен был возвысить голос против мракобесия ленинизма. Судьбе было угодно, чтобы этот жребий принял и я.

Основу исследования прошлого составили книги, изданные тогда же, в 1917–1924 гг., то есть до кончины Ленина (ни в коем случае не переписывания более поздних лет, уже враставших в «эпоху»). Это показания свидетелей тех событий, их боль, раздумья, нередко и пророческие предостережения…

Я искал и находил эти книги с великим тщанием, неутомимо, упорно — то были воистину сверхзолотые самородки, особенно издания 1918–1919 гг., открывающие непосредственную реакцию общества на Октябрьский переворот и вживление ленинизма в народный организм — его самый первый удар скальпелем по народному организму. Все эти книги (в зависимости от исторической ценности и самобытности) и использованы в той или иной мере в моем историко-литературном исследовании, а точнее, в одной горестной исторической исповеди.

Не уберегли Россию…

Однако книгу было бы опрометчиво рассматривать как сугубо историческое исследование, это не учебник по истории революции. Это всего лишь стремление вырвать из-под диктата власти-победительницы право единоличного и так называемого беспристрастного научного анализа новейшей истории России. Диктатура партии и ее генеральных секретарей наложила и здесь безоговорочные и однозначные оценки-приговоры.

История советского государства предстает сегодня уже не как славная борьба трудового народа с капиталистической несправедливостью, а как история становления, развития и укрепления бюрократической партийной диктатуры. Это история сведения участия народа в государственной жизни к чистой формальности. Это история жестокого и беспросветного насилия над народом именем партии, именем нового святого — Ленина. Все это заставляет другими глазами смотреть на ленинизм, революцию и Гражданскую войну. Совершенно другим предстает наше прошлое: не традиционно героическим, легендарным, а мучительно-кровавым восхождением в якобы светлое будущее. Обманное будущее. Великая революция октябрьских обманов.

За всеми «достоинствами» социалистического общества — кровь.

Историческая вина большевизма в том, что он убил все демократические движения в России, единолично присвоив все их права. И спустя два десятка лет после революции, уже не таясь, он заговорит одним голосом с Гитлером, что, в общем, неудивительно: природа того и другого явлений (большевизма и фашизма) — одной основы. Там и тут пружина жизни государств — тотальное насилие. Без него ни одно из этих государств не в состоянии было бы существовать.