— Когда приехали пожарные?

— Их вызвали в пять двадцать две вечера.

— Кто позвонил?

— Человек, который проезжал мимо на машине, не назвался. Он увидел дым и позвонил прямо из автомобиля. В это время года мотель пустует, если верить миссис Киффин. Говорит, на вчерашний день мотель был заполнен на четверть. Рождество, да и погода, сами знаете. По снимкам-то видно, что, кроме постели, огнем ничего не тронуто. — Толстым грубым пальцем детектив тычет в фотографии. — Когда пожарные прибыли, он уже потухал сам собой. Огнетушителями залили, даже шланги не пришлось разворачивать. Нам только на руку. А вот одежда...

Стэнфилд показывает фотографию, где изображена какая-то темная куча на полу у самой двери в ванную. Вижу брюки, футболку с пиджаком и ботинки. Следующие снимки сделаны в ванной комнате. На раковине — пластиковое ведерко для льда, пластиковые очки в целлофане и маленький кусочек мыла, так и оставшийся нераспечатанным. Стэнфилд вынимает из кармана маленький ножичек, откидывает лезвие и разрезает полицейскую ленту на бумажном пакете.

— Я тут его одежду принес, — поясняет он. — Ну, я так решил, что это его.

— Подождите-ка, — говорю ему. Встаю, накрываю пустую каталку чистой простыней, надеваю новые перчатки и спрашиваю, не было ли обнаружено бумажника или других личных вещей. Отвечает, ничего такого. Вынимаю одежду из пакета специально над простыней — если что-нибудь упадет, точно не потеряется. Беру в руки черные, пропитанные мочой трусики-бикини и кашемировые брюки от Армани.

— Он обмочился в штаны, — говорю я Стэнфилду.

Тот только качает головой и пожимает плечами, в глазах промелькнуло сомнение, может, даже испуг. Да, чувство у меня возникает вполне определенное. Этот человек зарегистрировался в мотеле один, но в какой-то момент на сцену вышел некто другой. Вот интересно, не от страха ли парень потерял контроль над мочевым пузырем.

— А та администраторша, миссис Киффин, не помнит, случайно, что на нем было, когда он въехал? — спрашиваю я, проверяя содержимое карманов. Пусто.

— Да как-то не спросил, — бурчит Стэнфилд. — Значит, в карманах ничего? Надо же, как необычно.

— Разве на месте никто не проверил?

— Ну, я не сам одежду упаковывал, сказать по правде. Там кто-то за меня справился, только при мне никто по карманам не лазил. Во всяком случае, я бы знал, если бы нашли личные вещи. Принес бы тогда.

— Ну так как, может, позвоните миссис Киффин? Вдруг она помнит, в чем постоялец приехал? — вежливо прошу Стэнфилда заняться своими обязанностями. — Кстати, что насчет машины? На чем он добирался до мотеля?

— Пока транспортное средство не обнаружено.

— Что-то не вяжется такая одежда с дешевым мотелем, детектив Стэнфилд. — Я отмечаю брюки на бланке-схеме.

Черный пиджак, черная футболка, ремень, ботинки и носки — дорогая дизайнерская одежда. Сразу вспомнился Жан-Батист Шандонне: разлагающийся труп Томаса, обнаруженного в начале месяца в ричмондском порту, был усыпан младенчески тонкими волосами. При Стэнфилде вслух подмечаю сходство в одежде. На данный момент преобладает теория, объясняю я дальше, что Жан-Батист Шандонне убил своего брата Томаса, вероятно еще в Антверпене, в Бельгии, переоделся в его одежду и спрятал труп в грузовой контейнер, который отправляли в Ричмонд.