Наполеон на своем лапидарном языке выразился: «Государство, которое при современных мировых отношениях следовало бы принципу свободной торговли, было бы обращено в порошок». Здесь относительно торговой политики Франции выражается больше мудрости, нежели во всех сочинениях современных Наполеону экономистов. Нужно изумляться той проницательности, которая дозволила этому великому уму, никогда не изучавшему системы политической экономии, понять сущность и все значение фабрично-заводской промышленности65. Благо ему и Франции, что он не изучал ее! «Когда-то, — говорил Наполеон, — известен был лишь один вид собственности — земельная собственность; теперь явился новый вид — промышленность». Наполеон, таким образом, видел и выражал ясно то, чего современные ему экономисты не видели или не могли определить с точностью, а именно того, что нация, соединяющая в себе заводско-фабричную промышленность и земледелие, является более совершенной и богатой, нежели страны чисто земледельческие. Что сделал Наполеон для упрочения и распространения промышленного воспитания Франции, для поднятия кредита страны, для введения новых изобретений и открытий и для их усовершенствования, для улучшения путей сообщения — слишком хорошо известно, для того чтобы все это возобновлять в памяти. Интереснее припомнить то, каким странным и несправедливым обвинениям подвергался этот просвещенный и мощный правитель со стороны современных ему доктринеров.

С падением Наполеона английская конкуренция, до сих пор ограниченная в своих действиях контрабандной торговлей, снова восстановила свое влияние на европейском континенте и в Америке. Тогда в первый раз узнали, что англичане осуждают протекционную систему и прославляют теорию свободной торговли Адама Смита, теорию, которую эти практические островитяне считали до того за утопию. Однако спокойный наблюдатель мог бы легко заметить, что филантропический энтузиазм чужд был этому превращению, так как аргументы космополитического характера приводились только там, где дело шло об облегчении вывоза английских фабрикатов на европейский или американский материк; раз же вопрос возникал о свободном ввозе хлеба или даже о конкуренции иноземных фабрикатов на английском рынке, направление мыслей получало совсем другой характер66. К сожалению, говорили, продолжительное применение противоестественной системы создало в Англии искусственное положение, внезапное изменение которого могло вызвать опасные и вредные последствия; принуждены были действовать с большей осторожностью и предусмотрительностью; Англия в этом случае была достойна сожаления; тем приятнее должно было быть для наций европейского и американского континентов то, что их положение позволяло им без замедления воспользоваться благами свободной торговли.

Во Франции эти аргументы недолго имели некоторое значение, хотя древняя династия Франции и была возведена на трон под флагом Англии или, по крайней мере, при помощи ее золота. Свободная торговля с Англией вызвала такие страшные колебания во французской промышленности, окрепшей во время континентальной системы, что приходилось немедленно искать убежища в запретительной системе, при помощи которой во Франции с 1815-го по 1827 год, по свидетельству Дюпена67, фабрично-заводская производительность удвоилась.