— Прежде, чем мы приступим, я хочу уточнить некоторые вопросы, — внимательно уставился он в бумаги. — У меня здесь написано, что ваш отец погиб, а мать после этого работала в борделях Европы. — Какой же он умный, однако... Решил молодого пацана так тупо развести. — Можете для заполнения информации назвать европейские бордели, в которых она работала?

И главное, как завернул — «там написано», то есть, это не его мнение, а просто кто-то мог и ошибиться, как окажется после того, если я нападу на него.

Увы, для него, матери своей я не знал, и лучше бы и отца не знал.

— Хм... — делаю вид, что задумался. — Я вырос без матери, и ничего не знаю о месте ее работы. Но если вам эту информацию сообщила ваша мать или жена, то вам лучше у них уточнить названия. Я, увы, здесь не могу вам ничем помочь. Или дочь?

О! Попал! На слове дочь он сжал зубы, значит, вот где его больное место.

— Кстати, а не хотите сообщить мне свою фамилию? А то насколько мне известно, в обществе принято представляться при знакомстве, — начал действовать ему на нервы. — Или вы не обучены грамоте и этикету?

— А ты дерзкий и глупый...

— Ну, Журавлева Татьяна не считала меня глупым, а очень даже умным и милым, — глядя прямо в глаза, говорю ему с явной усмешкой на лице. — Чего такое, Журавлев? Плохо? Водички принести?

Шнырька молодец, вытащил из его пиджака, висевшего на вешалке кошелек, в котором и хранилось подписанная семейная фотография и кольцо. Его кольцо у него на пальце, а значит оно принадлежало его жене.

Скорее всего, она его бросила... или умерла... Ну, я могу ему помочь воссоединиться с ней, если та мертва. Отправлю к ней, если будет так явно проявлять свою агрессию в мою сторону.

— Не зарывайся, щенок! — крикнул он мне, но быстро взял себя в руки, разве что вены на лбу говорили об обратном. Ауру свою потушил сразу, значит, не слабый. — Вот, полюбуйся! — швырнул он мне, практически, в лицо бумаги, которые я легко словил.

Так, и что это он мне передал? Поглядим...

Ага... Угу... Хм... Ясно...

— Нападение, избиение, причинение тяжких телесных, и унижение уважаемых людей. Еще хулиганство, нанесение вреда личному имуществу, оскорбления, не забудь про вандализм, и угрозы расправой их семьям, — он аж лучился довольством, когда произносил все это.

Значит, те сынки купцов затаили на меня обиду, и решили отомстить, ну-ну... Очень зря...

— Я так понимаю, вас купили, — не спросил, а утвердительно сказал я. — Передайте им, что они могут дружно пойти все нахер! Да, и последнюю бумагу можете оставить себе на память, — швырнул я бумаги ему обратно, он еле поднял руки, чтобы те не попали ему в харю.

— Сержант! — заорал мужик во всю глотку, и в кабинет вбежал молодой парень. — Почему преступник не в наручниках? Он напал на меня! Быстро заковать его в анти-магические наручники и отвести в камеру строгого оберегания.

— Какой нервный у вас пухляш тут сидит, — хмыкнул я и поднялся, давая понять, что может отвести меня в камеру.

Наручники на меня почему-то не надели — редкая эта штука, и дорогая, а повели под конвоем в мою новую камеру. Отлично, блин...