Загремела запираемая дверь. А затем мне несильно ткнули в спину палкой.

– Повернуться! Вперёд!

С сожалением отпустив такую тёплую стену, я поплёлся по коридору, поначалу подгоняемый тычками. Слабенькими, но и они едва не валили меня с ног. Судя по всему, возиться со мной никому не хотелось, так что даже они быстро прекратились. Мыслей о том, куда меня ведут, не было. Хоть на казнь – настолько я устал за прошедшую неделю. Постоянные допросы, разборки с сокамерниками (словно сговорившимися доставать именно меня, из-за чего мне ни разу не удалось выспаться, зато довелось поучаствовать в трёх драках), вечный голод (ибо кормили такими помоями, что и свинья жрать не станет), и в довершение – избиение следователем и конвойными, а потом карцер с вечно влажными стенами и лужей на полу. Это при том, что на узких окнах, выходящих во двор, не было стёкол, а на улице октябрь-месяц.

Однако далеко идти не пришлось. Мы вышли из крыла с камерами, и опять последовала команда «к стене!» Значит, снова будет допрос. Рябой, являясь не только бугром детдомовских, но и знатоком как воровских, так и уголовных законов, рассказывал, что как малолеток нас не имеют права допрашивать без адвоката. Может, оно и так, но когда я заикнулся, что не буду говорить без защитника, конвой по знаку следователя впервые меня отпинал. За неделю я так никого и не увидел, и уже не надеялся на это. Разве что чудо случится. Скорей всего, сейчас опять всё пойдет по новой. Но, хотя пару секунд назад мне было всё равно, сейчас я твердо решил: если даже поведут на казнь, подписывать ничего не стану. Им надо, они пусть и выкручиваются.

– Заходи! – последовала команда, и на этот раз, несмотря на то, что я замешкался, меня не зашвырнули внутрь, а довольно аккуратно завели, взяв за плечо. – Задержанный Каменский Антон доставлен!

Трое мужчин, находившихся в комнате для допросов, повернули головы.

– Почему без наручников?! Вы что себе позволяете, сержант?! – маленький, лысый и толстый человечек, обряженный в мундир следователя третьего ранга, брызгал слюной, обжигая меня ненавидящим взглядом.

– Так это, ваше благородие, чего он сделает-то после суток в ка… – конвойный стушевался, не зная как объяснить свой промах.

– Молчать!!! Приковать подозреваемого и пшёл вон! – похожий на колобка мужчина покраснел с натуги.

– Ну-ну, Пётр Алексеевич, голубчик, не стоит. Парнишка и так еле стоит, – в разговор вмешался один из двух одетых в цивильные костюмы господ – тот, что постарше, с благородной сединой в тёмно-синих волосах. – Да и не будет он буянить, правда, Антон? Свободен, сержант.

Конвойный довольно громко выдохнул и выскочил за дверь, прикрыв ту за собой. Я тоже решил пока не качать права, тем более, до этого меня действительно водили по коридорам в наручниках. Кроме того, сама ситуация была весьма странной. Хотя меня всё ещё мутило после карцера, я сумел разглядеть, что скотина-следователь, допрашивавший меня всю неделю, заметно волнуется и постоянно протирает лысину и шею платком, но всё равно пот с него течёт ручьём, а ведь в комнате довольно прохладно. Мне-то было даже жарко, но раньше, за несколько часов допроса, я замерзал так, что зуб на зуб не попадал. Господа в штатском, напротив, вели себя совершенно спокойно, рассматривая меня с интересом натуралистов, обнаруживших, что у обычной вроде бы козявки появилась дополнительная пара усов.