Дальнейшее происходило во все более густом влажном тумане. Трезвые мысли и ясная часть сознания отходили все дальше, на задворки разума, пока совсем не потеряли право голоса и восприятия. И уже вскоре сочные шлепки мокрых тел и пронзительные возгласы под высокими сводами оглашали уже не разговор, а безумные крики любовного танца двух сплетенных тел.

Время потекло совершенно по-иному, и когда ясное сознание начало возвращаться к обоим, Кавендиш не мог даже понять, сколько минут, или даже часов, прошло. Они с Мари-Мадлен лежали на скамье, полностью утомленные. Отодвинувшись от мокрого и разгоряченного тела, Кавендиш с трудом переводил дыхание – ему не хватало воздуха, а пот тек градом. Мари-Мадлен, которую он отодвинул, и вовсе в полубессознательном состоянии ничком раскинулась на скамье в неудобной позе, подмяв под себя руки.

Кавендиш уже хотел было потормошить ее, но она с долгим протяжным стоном потянулась и поднялась. С явно видимым трудом и сковывающим утомлением, но при этом ни на йоту не теряя привлекательной грации прежнего притяжения.

Со вздохом, не оставившим Кавендиша равнодушным, Мари-Мадлен дошла до арки приватного грота и, остановившись перед ней, поманила его за собой. Он поднялся со скамьи и направился за следом. Мари-Мадлен отпрянула от арки прохода и, не дожидаясь Кавендиша, спустилась в бассейн. Проплыв к противоположному бортику с оборудованной под водой длинной скамьей, она расположилась на ней, замерев в вызывающей мурашки желания позе, призывно глядя сквозь легкий туман пара на Кавендиша.

Окунувшись в приятно прохладную воду, Кавендиш подплыл к Мари-Мадлен. Поза ее – наполненная красотой тела, по-прежнему не оставляла равнодушным: вода едва-едва прикрывала бедра, и красота тела не скрывалась. Мари-Мадлен выглядела настолько притягательно, что Кавендиш с трудом сопротивлялся вновь нахлынувшему притяжению. Опять же где-то на краю сознания холодно понимая и принимая, что скорее всего без божественного вмешательства здесь и сейчас не обходится. Он ведь, даже будучи любителем женщин и любовных утех, никогда не терял голову настолько сильно и бесповоротно.

Настало время короткого, но очень напряженного раздумья. Переходить к делу снова или… переходить к делу? Впрочем, хороший секс никогда не вредил серьезному разговору – подумал он, когда тяжелые груди Мари-Мадлен очень уютно и удивительно приятно легли ему в ладони.

«…оргазм на языке франков звучит как: la petite mort. Маленькая смерть. И это не аллегория, Кавендиш», – собирающийся снова удалиться на тайм-аут чистый разум вдруг подбросил воспоминанием цитату Рейнара из памятной беседы, заставляя сознание трезветь.

Мари-Мадлен между тем прильнула к Кавендишу, ее дерзкий и настойчивый язык ввинтился ему в ухо. Отстраняя женщину, Кавендиш не удержался и подарил ее крепкий поцелуй, а после все же отодвинулся от нее на расстояние вытянутой руки.

Разум восторжествовал.

– Думаю, что мы уже достаточно познакомились, поэтому предварительный этап беседы можно пропустить и переходить сразу к делу, – сохраняя спокойствие в голосе, произнес Кавендиш.