Офицеры недоуменно переглянулись, но возражать не посмели, и солдат в считаные минуты выгнали из казарм под проливной дождь, погрузили в мигом подошедшие грузовики, и только у полыхающего дома семьи Эсперанса наспех перемотанный бинтами Мигель вышел вперед и объяснил задачу.

— Преступник может быть вооружен холодным оружием! — хрипло кричал он, пытаясь пересилить шум дождя. — Но ваша цель — не он! Ваша цель — спасти захваченную им девушку! А потому прочесать все! Каждый метр! Всем понятно?!

— Так точно! — рявкнули три сотни голосов.

— Господа офицеры, прошу принять управление! — взмахнул рукой Мигель, развернулся и бегом помчался в сад. Он еще надеялся успеть.

Когда Себастьян увидел с холма подъехавшие к усадьбе ярко освещенные пожаром армейские машины, жертвенник над посадочной лункой был практически готов. Сквозь шум внезапно ослабевшего дождя послышались резкие, отчетливые команды, покорно опустившая голову Долорес встрепенулась и попыталась вскочить, но ноги ее не держали.

Себастьян недовольно заворчал и придержал девушку за голову: райский сад должен был получить это семечко, несмотря ни на что. Он достал из-за пазухи и зажал в зубах сплетенную из черного шелкового платья покойной сеньоры Долорес косичку, подхватил сеньориту под грудь и под живот и, уподобляясь праведному Аврааму, аккуратно уложил жертву на ровную поверхность жертвенника лицом вниз. Завел руки плачущей сеньориты за спину и затянул их удавкой, притянул к связанным кистям одну ногу, затем вторую, привязал их за щиколотки и неторопливо достал из кармана штанов кривой садовый нож.

— Стой, Себастьян! — заорали из кустов. — Эстебан, стой!

Себастьян приставил нож к горлу сеньориты Долорес и замер.

На поляну вывалился ободранный, окровавленный Мигель и едва поспевающие за ним двое… трое… четверо солдат.

— Подожди, Эстебан! — выставил руку вперед Мигель. — Не надо! Она должна жить!

Себастьян мудро улыбнулся и придавил теплый затылок сеньориты книзу. Он знал, что завершит начатое.

— Отдай ее мне! — сделал осторожный шаг вперед Мигель. — Пожалуйста! Зачем тебе ее смерть?!

Себастьян снова улыбнулся и прижал кривой садовый нож к артерии сеньориты. Этот полицейский был удивительно глуп; он не понимал, какое счастье умереть вот так, быстро и легко, не дожидаясь обещанных Библией всадников.

— Возьми мою жизнь! — сделал еще один шаг вперед Мигель. — Только отпусти ее!

Себастьян насторожился. Привыкший слушать, он уже слышал дыхание сотен человек, стремительно приближающихся к поляне. И в тот самый миг, когда раздались первые выстрелы, — сначала слева, а затем и справа, а Мигель и стоящий к нему ближе остальных солдат охнули и покатились в мокрую траву, он сделал режущее движение ножом и сбросил скользкое, горячее, бьющееся в агонии тело в яму.

Он ушел без особого труда. Нырнул в ближайшие заросли колючей лианы и вмиг растворился в темноте. Поднялся на холм над усадьбой и долго смотрел на догорающий дом Эсперанса и слушал беспорядочную стрельбу возбужденных солдат.

Только теперь, когда он исполнил обет перед богом, а конец света мог начаться, Всевышний открыл ему глаза, и Себастьян осознал, почему в этом огромном саду для него так и не нашлось своего, специально отведенного места.