– Об этом можешь не тревожиться, – рассмеялась Люсинда. – Я же Фея Снов. У нас не так много времени, если ты, конечно, хочешь вернуться домой не слишком поздно. Поэтому слушай, в чем будет состоять твое задание.
Глава 10
– Я догадалась. Нужно достать Яблоко и доставить вам, – сказала Геля.
– Увы, это невозможно. Ретрораппортация через сон не позволяет перетаскивать из прошлого физические объекты. – Люсинда развела руками. – А если бы такое и было возможно, все равно красть из прошлого Яблоко Любви нельзя. Любовь нужна всякому времени. И вообще, украденная любовь еще никому счастья не приносила. Нет, ты должна сделать кое-что другое – покрыть Райское Яблоко неким защитным слоем, который сделает его неуязвимым, убережет от враждебного воздействия.
– Волшебное снадобье, да? Вы мне его дадите?
– Что это детей все тянет на волшебство? – устало поинтересовалась Фея. – Нет никакого волшебства, есть научные открытия, изобретательность, ум, счастливый случай. Я бы легко могла дать тебе состав, который сделает Яблоко неуязвимым. Изготовить его сегодня несложно. Но, повторяю, невозможно перетащить что-то из одного времени в другое через сон. Ты должна будешь изготовить снадобье в 1914 году сама.
– Но как?!
– У меня нет времени тебе это объяснять. Каждая минута, которую мы теряем здесь, в прошлом равна 365 минутам, то есть шести часам. К тому же не хочу сейчас перегружать тебя лишними сведениями. – Фея указала Геле на кровать, а сама прошла к столику, раскрыла «чемоданчик» (внутри оказались экран и клавиатура, как Геля и предполагала), нажала какую-то кнопку, машина загудела. – У тебя и так будет очень много трудностей, особенно в первое время. Успеется, – Фея успокаивающе кивнула экрану, – мы ведь будем на связи, а ты проведешь в теле прабабушки достаточно долго…
Пока Фея колдовала над своим странным ноутбуком, Геля подошла к кровати, потрогала подушку. От постельного белья шел слабый сладковатый запах луговых цветов.
– Одно меня беспокоит, – бормотала Люсинда, остервенело пробегая пальцами по клавиатуре, – насколько качественной будет связь. Ты там вот что: постарайся разыскать шкатулку с танцующей пастушкой и почаще на нее смотри наяву, – обернулась она к Геле, – чтобы во сне, как только раздастся «Милый Августин», несмотря на сонное оцепенение мозга, сразу сообразила, что нужно сделать. Увы, будильником, как вчера ночью, воспользоваться не получится – этот фокус работает только в настоящем времени.
Девочка кивнула, но Люсинда уже не смотрела на нее. Уткнувшись в монитор, отрывисто бубнила:
– Настройки… Подготовка к работе… Информация…
Геля повздыхала, посидела на кровати, потом все-таки прокралась за спинку феиного кресла и с интересом уставилась в экранчик. Ноут как ноут, ничего особенного. Два окошка открыты – по одному, темному, со страшной скоростью бегут колонки зеленоватых, совершенно непонятных символов. А в другом мелькают фотографии и текст.
– Настоящие досье, как в американсих фильмах, – восхитилась Геля. – А это что за тетьки?
– Эти, как ты выразилась, тетьки – твои предки по женской линии. Вот Аполлинария Васильевна Рындина, родилась в 1902 году, вышла замуж за Игнатия Герасимовича Максимова. Ее дочь, Альбина Игнатьевна Максимова, родилась в 1934, вышла замуж за Фархата Равилевича Мамаева, штурмана гражданской авиации. Ее дочь… Да, вот, кстати, – извернувшись в кресле, как кобра на гнезде, Люсинда взглянула на Гелю, – в вашем роду, как я заметила, с давних пор существует традиция называть девочек на букву «А». Твою прабабушку звали Аполлинарией. Ее мать – Аглаей. Твою бабушку – Альбина. Ее муж, Фархат Мамаев, хотел непременно татарское имя для дочери, но все равно выбрали на ту же букву – Алтын. А ты – Ангелина.