Все это время Федор прятал Юлию с ребенком в доме на побережье, изредка навещая их. К счастью Ганнибал в тех краях не появлялся, занятый войной. И Федор временно получил передышку, так и не придумав пока, как ему «легализовать» свою римскую рабыню.

Так прошло еще несколько месяцев, а обещанных подкреплений все не было. Единственным радостным для командующего событием было сообщение из Карфагена, о том, что его брат выжил. Наконец, Федор, принимавший участие в последнем апулийском походе, рассказал Ганнибалу о «запасном варианте» Магона.

Это случилось вечером, в шатре командующего, в лагере неподалеку от Бенвента. Только что закончился военный совет, на котором военачальники обсуждали положение на фронтах, которое по-прежнему выглядело незавидным. Согласно последним данным разведки, римляне уже почти восстановили и даже нарастили свои силы после цепи чудовищных поражений, воспользовавшись длительной передышкой. Они уже имели около ста строка тысяч легионеров, включая подразделения, расквартированные в северных районах и на Сицилии, а также отправленные недавно в Испанию против армии Гасдрубала. Не менее восьмидесяти тысяч из них было сконцентрировано против пятидесятитысячной армии Ганнибала, разбросанной по всем фронтам. Однако, уже имея столь большое превосходство, римский сенат все же не решался начать открытые наступательные действия, предпочитая выжидать. Их вел лишь один Марцелл, зачастую игнорируя приказы сената.

После того, как все военачальники покинули шатер, Чайка задержался и рассказал Ганнибалу о плане сенатора Магона, предъявив грамоту к скифскому царю. Великий Карфагенянин не стал ни в чем обвинять Федора, а лишь изучил грамоту, словно читал по-скифски и, вперив в него тяжелый взгляд, произнес, усмехнувшись.

— Кочевники. Что же, Магон Великий прав. Их очень много и у них отличная конница. Так что все это может случиться.

Свернув грамоту, он вернул ее Чайке.

— Сегодня ночью ты получишь еще одно письмо к скифскому царю от меня. А завтра утром поскачешь на побережье и приготовишь корабли. Ты отплываешь немедленно. Но помни, Федор Чайка, никому ни слова. Отныне мы действуем без одобрения сената.

Когда Леха очнулся и совладал с головной болью, то обнаружил, что по-прежнему связан по рукам и ногам, а его везут куда-то на телеге. Он был без шлема и панциря, лишь в исподнем. Даже ботинки сняли. Сено кололо шею, перед глазами плавали круги. Но дорога, к счастью, была не долгой. Когда почти стемнело, телега въехала в деревню и остановилась. Двое дюжих воинов подхватили Леху под руки, вынули из телеги и бросили в открытую дверь землянки. Там он провалялся почти без движения до утра, нюхая вонь и замерзая на сырой земле. Окон здесь не было, а дверь имелась всего одна. Кругом сновали мыши, задевая по лицу своими скользкими хвостами. Но Ларин не обращал на них внимания. Не до такой ерунды сейчас было.

Никто не входил и не выходил, никто с ним не разговаривал. Пленный посол не мог понять, где он и кто его взял в плен. А главное зачем?