– Да здравствует Америка! – прогремел тронутый до глубины души бретонец.

– В наших рядах был и Казимир Пулавский – героический защитник независимости Польши… – продолжал баронет.

– Простите, сэр, – вмешался барон, – уж не тот ли это Пулавский, что несколько лет назад с отрядом смельчаков пытался похитить из Варшавы самого короля Станислава Августа?

– Он самый.

– Если такие люди, как Лафайет, Пулавский и, конечно же, вы сами, сэр Уильям, и ваши преданные друзья, борются за независимость Америки, победа наших революционеров предрешена.

– Пока жив великий Джордж Вашингтон, королевские войска нам не страшны, – убежденно отвечал Корсар.

После этих торжественных слов друзья некоторое время задумчиво молчали.

Затем сэр Уильям продолжил свой рассказ:

– Утром этого проклятого дня генерал Хау пошел в атаку, приказав правому флангу под командованием Вильгельма фон Книпхаузена пойти на обманный маневр, сделав вид, что переходит Брендивайн у Чеддс-Форда, в то время как левый фланг во главе с Корнуоллисом втайне перешел реку вброд, ударив по ополченцам с тыла. Маневр удался. Услышав о передвижениях британских войск, Вашингтон приказал армии, в свою очередь, перейти Брендивайн и напасть на отряды фон Книпхаузена. Однако в этот момент в ставку пришло новое донесение, на основании которого генерал принял за ложный маневр истинные передвижения королевской армии. Вашингтон отменил уже отданный приказ, который спас бы его людей от Корнуоллиса и помог американцам наголову разбить другой фланг англичан. К несчастью, генерал слишком поздно узнал об истинном положении вещей. Отряды Салливана героически выдерживали натиск Корнуоллиса, и к четырем часам пополудни завязалась отчаянная битва. Однако на стороне англичан было значительное численное преимущество, и, надо признать, они проявили себя доблестными воинами.

Хотя повстанцы сражались как тигры, к несчастью, уже к рассвету наша армия была разбита, и ополченцы были вынуждены скрыться в лесах, чтобы затем найти убежище в Филадельфии. Более тысячи четырехсот наших солдат были ранены, убиты или взяты в плен. Англичане же потеряли лишь пятьсот. Маркиз Лафайет был ранен в бедро, а граф Пулавский и другие французские офицеры с честью сражались, делая все возможное, чтобы спасти остатки американского войска. Тот, кто не знаком с генералом Вашингтоном, мог бы подумать, что с американской независимостью покончено, однако этот человек не терял веры и твердости духа. Он пошел бы на новую битву, но внезапный ливень промочил старые мушкеты наших ополченцев, и они уже не могли стрелять. Американцам вновь пришлось с потерями отступать. Что было делать Вашингтону в столь безнадежном положении? Англичане могли захватить Ридинг, где располагались наши склады вооружения и провианта, и даже бросить войска на Филадельфию. Осознавая, что защитить обе позиции ему не под силу, наш генерал предпочел двинуть армию на защиту Ридинга. Хау с триумфом вошел в Филадельфию… Однако уверяю вас, друзья, – захват столь крупного и не укрепленного города скорее тешит тщеславие завоевателя, чем закаляет его военную мощь.