Бросив взгляд на поле битвы, я понял, что до её завершения пока далеко. Вражеская кавалерия всё ещё обламывала зубы о пехотный строй, вертясь вокруг него, словно лиса вокруг ёжика. Несла потери и пехота, особенно мушкетёры, которые не всегда успевали спрятаться под пики. Но потери врага были неизмеримо больше, каждый залп укладывал несколько десятков.

Надо было срочно наносить решающий удар. Вот только сначала нужно поставить в строй меня. Лекарь обрезал древко стрелы, потом с меня аккуратно сняли кирасу. Как я и надеялся, стрела пробила кирасу и кольчугу, но потеряла силу и наконечник застрял в грудной мышце (не зря тренировался). Лекарь полил рану спиртом, заставив меня стиснуть зубы, а потом, взяв маленький ножик с острым, как бритва, лезвием, сделал небольшой надрез.

— Так нужно, Ваше Величество, — успокаивал он меня, — иначе наконечник не вынуть.

Вынуть получилось быстро, наконечник, к счастью, оказался бронебойным, а потому был узким и вышел легко. Лекарь снова промыл рану, а потом наложил повязку.

— Можно дать опий, — невнятно сказал стоявший рядом Альрик, который прижимал к левой щеке тряпку, насквозь пропитавшуюся кровью из раны.

— К чёрту опий! — я смачно выругался, мне сейчас, как никогда, требовалась ясная голова. — Наденьте кирасу, дайте мне меч и коня. Мы будем атаковать.

Слова мои были встречены одобрительным гулом, одели меня быстро, в броне я снова почувствовал уверенность, а скоро подвели и коня. Вороной жеребец, специально выведенный, чтобы носить большую королевскую тушу в броне, нервно фыркал и бил копытом, чуя запах крови, но, увидев меня, немного успокоился.

Забравшись в седло с помощью двух слуг, я подхватил меч и был уже готов возглавить решительную атаку, но пришлось ещё задержаться. Телохранители принесли тело герцога Шридера, моего дорогого тестя. Тело это, впрочем, быстро начало шевелиться и что-то бормотать. На его теле видна была рана от удара копьём, но сам он был доволен.

— Я умираю, Айкон, но это не страшно, скачи вперёд, добей их, победа уже у тебя в руках. А я сделал то, к чему давно был готов, сразил своего последнего врага, теперь мне можно и умереть.

— Рана не смертельна, — спокойно сказал Альрик, стоявший рядом со мной.

Рана, действительно, вряд ли была смертельной, даже с учётом возраста герцога. Наконечник копья вырвал кусок кольчуги, распорол бок, может быть, сломал рёбра. Ещё, надо полагать, имелось сотрясение мозга, что тоже весьма неприятно, но не смертельно.

— Дайте ему опий и перевяжите, — приказал я, — пусть его судьбу решают боги.

С этими словами я поддал коню шенкелей и выехал из лагеря. Благородные рыцари сменили коней, взяли новые копья, оставили раненых и перезарядили пистолеты (у кого они были). Теперь следовало атаковать. Копьё я брать не стал, обходясь своим мечом. Двуручный меч для действий с коня подходит плохо, можно вывалиться из седла следом за ним, но я надеялся, что мои габариты и масса меня спасут. В крайнем случае, буду драться пешим. Это я умею.

Конная лавина, которая уже ощутимо превосходила врагов числом, разгонялась постепенно, стараясь не спускаться в долину, где всё ещё кипел бой. У нас другая задача, с врагами разберётся пехота, она с ними уже почти разобралась. А нам следовало атаковать их лагерь, где, как было известно, находился король Пипин собственной персоной. Вот его-то и следовало взять тёплым. Для этой цели благородное рыцарство подходило как нельзя лучше, пехота разбираться не стала бы, убивая всех подряд, а нам нужно захватить его в плен.