- Как насчет других атак, сэр? - спросил Торн, разглядывая сражение через бинокль.

Макклелан предпочел не услышать вопрос.

- Прекрасный фарфор, - заявил он, рассматривая кофейную чашку с чудесным узором из анютиных глазок и незабудок. - Неплохо они тут живут, - сказал он адъютанту с оттенком недовольства, словно фермер не имел права владеть хорошим фарфором.

- Цель хорошего правительства, сэр - обеспечить своим гражданам процветание, - огрызнулся Торн и развернул бинокль на север, где около хейгерстаунской дороги ожидал еще один корпус армии северян, пока корпус Хукера шел в атаку. Накануне два корпуса переправились через реку, но лишь один сейчас двигался на юг. - Мэнсфилд поддержит Хукера? - спросил он.

- Мэнсфилд будет исполнять, что должен, - рявкнул Макклелан, - как и вы, полковник Торн, если бы у вас были какие-нибудь обязанности кроме как досаждать мне расспросами о том, что вас не касается.

После этой неодобрительной ремарки Торн отступил. Он сделал, что мог, чтобы подстегнуть Макклелана, а если станет напирать, то рисковал быть арестованным за нарушение субординации. Он помедлил у всё увеличивавшейся толпы местных жителей, которые пришли ободрить северян на победу и поглядеть на великого героя Севера, Макклелана, и насколько мог судить Торн, атака Хукера заслуживала аплодисментов, но он по-прежнему опасался за исход дня. Торн боялся не поражения, потому что северяне настолько превосходили конфедератов в численности, что вряд ли существовала такая вероятность, он боялся завязнуть в сражении, позволить Ли уцелеть и снова вступить в схватку. Макклелану нужно было подавить мятежников атаками, утопить их в огне, сокрушить своей огромной армией, но всё указывало на то, что новый Наполеон осторожничал настолько, что сидел здесь, в кресле, вместо того чтобы находиться в седле на поле битвы. Торн знал, что Ли будет там, где идет сражение. Он был знаком с Ли до войны и восхищался им, зная, что генерал не стал бы рассматривать фарфор перед зачарованными зрителями.

Но ныне Ли стал врагом, которого нужно было сокрушить ради сохранения Союза. Торн вытащил блокнот. Он понимал - что бы сегодня ни случилось, Макклелан провозгласит это победой, а сторонники генерала в северной прессе и в Конгрессе будут требовать, чтобы их герой по-прежнему командовал армией, но лишь полная победа могла бы оправдать сохранение этого поста за Макклеланом, а Торн уже видел, как счастливый финал ускользает из нервных рук молодого Наполеона. Если Ли переживет этот день, чтобы сражаться на следующий, Торн решил, что Север должен обрести нового генерала, нового героя, который довершит то, что нужно было сделать сегодня. Торн писал свои заметки в блокноте, Макклелан беспокоился о внезапной атаке мятежников, которая собьет с толку его армию, а в это время по ту сторону реки умирали солдаты. 

 Подкрепление конфедератов усилило стрельбу со стороны обороняющихся, а янки на краю кукурузного поля продолжали умирать. Их огонь ослаб, и мятежники, почуяв преимущество, небольшими группами пошли вперед. Янки отступали, отдав край кукурузного поля, после чего внезапно раздался боевой вопль мятежников, когда бригада из Джорджии ринулась в кукурузу с примкнутыми штыками. Выжившие янки были сломлены и побежали. Свинерд придержал своих людей, велев им выровняться у кромки леса.