В скором времени — всего-то за пару часов! — сбылись мои самые худшие предположения. Оказывается, все хоть что-то, да знали о Слоне и его неудачной экспедиции «куда-то там и черт знает за чем». Зато никто в Зоне и слыхом не слыхивал ни про какой экстраполятор. Да и Гордей, признаться, не пользовался в кругу моих соседей-сталкеров какой-то особенной известностью.

После этого можно было уже не трудиться пересказывать скупщикам хабара мою интригующую историю. Уже с первых слов о карте и открываемых ею сияющих перспективах все купцы дружно посылали меня лесом.

Сказать, что уже к вечеру я был в отчаянии, — это просто промолчать. Я погряз в ужасе, я впал в кому, я стал подумывать о профессии адвоката — живут же люди, устраиваются как-то в жизни!

Теперь можно было смело напиваться — все равно последние гроши меня уже не спасут. Но оставалась одна-единственная, хоть и шаткая надежда. И я поплелся к Аспиду.

Как я уже рассказывал, говорить с Аспидом — это все равно что обсуждать свои делишки с самим Баем. Аспид — это его фильтр, его санитарный кордон и первый рубеж обороны.

Аспида найти нетрудно. У него есть прямо-таки сверхъестественная черта: когда ты в нем нуждаешься, он сам тебя находит. И не успел я кинуть ему на ПДА записочку насчет встречи, как он уже открывал двери «Лейки». Туда я окончательно перебрался ввечеру, благо работы сегодня не было, а напитки у Любомира что надо. Как-никак лучший джин в Зоне и окрестностях!

И из всех стен бара давно уже вырваны все уши. Во всяком случае, Любомир мне в этом клялся и божился на всех языках его бывшей Югославии.

Мы опрокинули по стаканчику — с учетом того, что Аспид предпочитает на работе пить только кофе, а на работе он все двадцать четыре часа в сутки. И я поведал ему о своих неприятностях, с замиранием сердца надеясь, что на мою карту наконец-то хоть раз за сегодня клюнет большая рыба.

Так, мол, и так, ваш любимый диджей Гоша-Трубач нынче впал в отчаяние. Он вложил так много сил в розыск, добычу карты и оплату технического персонала плюс дефицитное оборудование. А толку — кот наплакал. И темные сталкеры не сегодня завтра уже потребуют вернуть весь покерный должок!

История моих взаимоотношений с Аспидом — вообще отдельная песня. Наши переговоры были всегда деловыми и конкретными. И вдруг этот верный подручный старого Бая, в предъюбилейный день, когда он как всегда, от имени шефа, договаривался со мной насчет их банкета и гонорара, впервые в жизни меня удивил.

— Есть такая индейская пословица, — доверительно сказал он после того, как добился существенной скидки на мое вознаграждение. А по сути — взял за горло, пригрозив, что шеф наймет из-за кордона, деликатно выражаясь, молодых специалистов — мол, те ему отработают за бесценок. Я не был уверен, что эта инициатива исходит не напрямую от шефа, а ссориться с Баем мне не хотелось из-за боязни потерять все. И пришлось согласиться.

— Там краснокожие вань-чу-чуны говорят, что прошлое — это всего лишь пепел, а будущее — густой и темный лес… А знаешь ли ты, Трубкин, что значит по-индейски «настоящее»?