Наконец разношерстная детская толпа двинулась по дороге через село, потом вышла за околицу и потянулась через луг. Было еще светло, но уже чувствовалось наступление вечера: глуше стали звуки, а воздух — холоднее. Младшие дети сами собой оказались в конце шествия.
За околицей, когда дети прошли последние дома и дорога начала спускаться с небольшого холмика на луг, так, что, оглянувшись, можно было увидеть только крыши домов, заволновались самые маленькие и тут же все вместе двинулись назад. Чуть позже, по мере того как сильнее чувствовалась сырость вечернего воздуха, и усиливались сумерки, потихоньку начали отставать и некоторые дети постарше. Поодиночке они молча и неожиданно отделялись от группы идущих, как будто твердо знали, что им нельзя идти дальше какой-то невидимой черты, и брели назад, объединяясь на обратном пути маленькими молчаливыми группками. Шедшие впереди, казалось, не замечали отставших.
К середине дороги, когда кладбище было уже недалеко, состав группы полностью определился: эти дети вместе дошли и вместе вернулись — примерно половина от исходного количества. В основном им было лет по десять-двенадцать, но к ним мужественно примкнули и две девочки восьми лет. Они явно ощущали себя совершившими подвиг и очень гордились потом, что участвовали в таком деле наравне со старшими.
Незадолго до конца дороги все приняли испытание: мальчишки подвывали и пугали из-за придорожных кустов. Хотя об их появлении было заранее известно, все-таки они произвели нужное впечатление, а потом присоединились к компании.
Наконец — дошли. Впереди поперек проходила широкая дорога, а за ней стояли большие деревья темного, уже погружавшегося в ночь кладбища. На той стороне дороги все было так сурово-величественно, что одна мысль о том, что туда можно пойти рассказывать дурацкие страшные истории, казалась нелепой и даже кощунственной.
Все стали оглядываться, где бы остановиться. Чувствовалось, что надо найти какое-то место и там решить, что делать дальше. Этим местом стала большая неглубокая яма, окруженная кустиками. Видимо, здесь был когда-то фундамент сторожки. Дети расположились в ней на корточках. Было понятно, что на кладбище никто идти не хочет. Было ощущение того, что с приходом на это место завершилась важная и, может быть, главная часть похода: отсеялись те, кто не дорос, и выяснилось, кто может претендовать на членство в основном составе детского сообщества Бар-Слободы в качестве «посвященного».
Неизвестно, остались бы дети в этой яме рассказывать страшные истории или вскоре двинулись бы домой, просто посидев там и прочувствовав близость кладбища, если бы с ними не пошли мы — двое студентов фольклорной экспедиции и я. Мы немного разохотили детей своим горячим желанием послушать страшные истории, и рассказчики нашлись быстро. После третьей-четвертой истории все вдруг и как-то разом почувствовали, как хорошо мы сидим и как здорово все происходит — «как надо»: почти настоящая ночь, недалеко темнеет кладбище, создающее волнующий фон, широкая светлая дорога четко разделяет два мира — потусторонний таинственно-мрачный кладбищенский и наш, где в яме, со всех сторон защищенной кустиками, уютно устроилась честная компания. Все сидят близко, чувствуют тепло друг друга, по очереди рассказывают негромкими голосами потрясающие истории и переживают нарастающее чувство задушевной приязни друг к другу, интереса, внимания и общности.