Хотя нет, черт побери, все это эмоции. Ведет она себя правильно, у нее здесь довольно мило. Я решил предоставить инициативу ей, во всяком случае, на первых порах. А почему бы нет? Я случайно посмотрел в зеркало на туалетном столике и понял, почему нет. Я понял, что не имею на это права. Верхний ящик туалетного столика был приоткрыт, а зеркало было немного наклонено. Шлюхи — это одно, а шлюхи с оружием — совершенно другое.

Я достал из ящика автоматический пистолет тридцать второго калибра как раз в тот момент, когда она вошла в комнату с подносом в руках. Ее глаза недобро блеснули, и она с шумом поставила поднос на стол.

— Что вы тут делаете? — возмутилась она.

Я отогнул полу пиджака и показал бляху.

— Департамент шерифа, мэм. А вот что выделаете с этим?

Она ничего не ответила. Она взяла с туалетного столика свою сумочку, открыла ее и вынула разрешение. Хотя и выданное в Форт-Уорте, оно было вполне законным. Обычно разрешения, выписанные в одном городе, правомочны в других.

— Ну что, доволен, ищейка? — хмыкнула она.

— Полагаю, все в порядке, мисс, — ответил я. — И меня зовут Форд, а не ищейка. — Я одарил ее широченной улыбкой, однако ответной улыбки не получил.

Мои подозрения насчет нее были чертовски верными. Всего секунду назад она готова была опрокинуться на спину, и вряд ли для нее имело бы значение, есть у меня деньги или нет. А теперь она нацелилась на что-то другое, и будь я полицейским или самим Господом Богом, это тоже не имело бы значения.

Интересно, как она ухитрилась прожить так долго?

— Боже! — с издевкой воскликнула она. — Стоило мне впервые в жизни встретить такого красивого парня — и тот оказался отвратительной полицейской ищейкой! Сколько можно? Я не ублажаю копов.

Я почувствовал, что краснею.

— Сударыня, — покачал я головой, — это невежливо. Я пришел, чтобы поговорить.

— Ах ты, мерзкий ублюдок! — закричала она. — Я спросила, что тебе надо!

— Раз вы ставите вопрос именно так, я скажу вам, — ответил я. — Мне надо, чтобы вы убрались из Сентрал-сити до заката. Если я увижу вас здесь после этого часа, вы будете привлечены к ответственности за проституцию.

Я нахлобучил шляпу на голову и решительно направился к двери. Она преградила мне дорогу.

— Вшивый сукин сын. Мерзкий…

— Не надо обзываться, — предупредил я. — Не надо называть меня такими словами, мэм.

— А я буду! Опять и опять! Вшивый сукин сын, ублюдок, подлец…

Я пытался обойти ее. Мне нужно было срочно выбраться отсюда. Я знал, что случится, если я не выберусь, и еще я знал, что не должен допустить этого. Я мог убить ее. И это вернуло бы болезнь. А если бы я не убил ее и болезнь не вернулась бы, со мной все равно было бы покончено. Она бы заговорила. Она орала бы на каждом углу и люди задумались бы, а потом стали бы интересоваться тем, что было пятнадцать лет назад.

Она дала мне пощечину с такой силой, что у меня зазвенело в ушах, сначала в одном, потом в другом. Удары сыпались на меня как из рога изобилия. Даже шляпа слетела. Я наклонился, чтобы поднять ее, и она врезала мне коленом в челюсть. Я качнулся назад и сел на пол. Я услышал смешок, потом еще один, только на этот раз он прозвучал примирительно.