— Просто это было то, в чем требовалось разобраться, — пояснил Хендрикс. — Нам нужен был ответ на этот вопрос. Кстати, вчера вечером вы с Конвеем беседовали недолго, верно?

— Верно, — подтвердил я. — Мне казалось, что время для беседы было неподходящее.

— Я разговаривал с ним, Боб, да. Вернее, он поговорил с нами. Он рвет и мечет. Эта женщина — как ее зовут, Лейкленд? — в плохом состоянии. Врачи сомневаются, что она придет в сознание. Конвею вряд ли удастся свалить вину на нее, и он будет пытаться найти кого-нибудь на роль козла отпущения. Он будет хвататься за соломинку. Поэтому мы должны отвлечь его внимание чем-то — э-э — особенным.

— Послушайте, — сказал я, — да ведь любому видно, что случилось. Элмер был пьян, попытался «наехать» на нее, и…

— Конечно. Но Конвей не хочет признавать этого. И не признает.

На обратном пути в город мы все ехали на переднем сиденье. Я оказался в середине, зажатый между шерифом и Хендриксом. Внезапно в голову пришла безумная мысль: а вдруг мне так и не удалось обвести их вокруг пальца? А вдруг они просто играют спектакль, как и я? А вдруг именно поэтому они посадили меня посередине, чтобы я не мог выпрыгнуть из машины?

Естественно, мысль была безумной, и она через минуту исчезла. Однако я все же успел испугаться и не сразу пришел в себя.

— Что дрожишь? Нервничаешь? — спросил Боб.

— Просто желудок сводит от голода, — усмехнулся я. — Последний раз я ел вчера после полудня.

— Я бы тоже не отказался что-нибудь укусить, — согласился со мной Боб. — А ты, Говард?

— Неплохая идея. Только давайте сначала остановимся у здания суда, ладно?

— Да ну, — сказал Боб. — Мы сразу едем есть и засядем там надолго. Можешь позвонить из ресторана. Кстати, позвони и в мой офис.

Слух о том, что произошло, распространился по всему городу, и когда мы остановились у ресторана, люди оглядывались на нас и перешептывались. Я имею в виду, что оглядывались и перешептывались приезжие — нефтяники и все в таком роде. Старожилы лишь кивали и продолжали заниматься своими делами.

Хендрикс задержался, чтобы поговорить по телефону, а мы с Бобом устроились в кабинке. Мы заказали яичницу с ветчиной для всех. Вскоре пришел Хендрикс.

— Этот Конвей! — раздраженно сказал он, усаживаясь напротив нас. — Теперь он хочет переправить эту женщину в Форт-Уорт. Утверждает, что здесь она не получает должного медицинского ухода.

— Да? — небрежно протянул Боб, разглядывая меню. — И когда же он ее забирает?

— Я не уверен, что он заберет ее! Я тот, кто в данном расследовании представляет власть. Мы же еще не допросили ее и тем более не предъявили обвинение.

— Какая разница, — сказал Боб, — ведь она все равно умрет.

— Суть не в этом! Суть в том…

— Да, естественно, — согласился Боб. — Лу, тебе бы хотелось совершить небольшое путешествие в Форт-Уорт? А может, я тоже поеду.

— Ну почему же, можно, — сказал я.

— Тогда мы так и сделаем. Договорились, Говард? Ради тебя мы возьмем на себя техническую сторону дела.

Официантка поставила перед нами тарелки, и Боб взял в руки нож и вилку. Я почувствовал, как он под столом толкнул меня ногой. Хендрикс знал, как обстоят дела, однако он был слишком большим снобом, чтобы признать это. Он вынужден был изображать из себя героя — окружного прокурора, который не подчиняется ничьим приказам.