— Как могли индейцы увести лошадь?

— Для меня это было ясно: дело в том, что с момента появления Рэда в поселении сиу Ялла, казалось, задалась целью переманить моего коня к себе. Она ласкала Рэда, ухаживала за ним, и должен признаться, что в последние дни моего пребывания среди сиу Рэд охотнее слушался Яллы, чем меня; он скучал, когда не слышал звуков ее голоса. Вероятно, Ялла была среди нападавших и Рэд пошел на ее зов.

После непродолжительного молчания индейский агент заговорил снова:

— У вас были дети от этой… дикарки? Полковник вздрогнул и с откровенным страхом поглядел на говорившего.

— Не знаю. Не знаю! — растерянно бормотал он. — Ведь я недолго выдержал жизнь с Яллой. Я покинул становище сиу ровно через три месяца после свадьбы.

Джон Мэксим подбросил полено в уже потухавший маленький костер, разложенный на полу палатки, набил трубку табаком, наполнил вином стаканы и сказал:

— Дела. Настоящий узел! Путаница сверхъестественная! Но теперь и для меня ясно, что здесь все не так просто, как мне показалось сначала. Скверная загадка. И нам нужно во что бы то ни стало разгадать ее. Если нам не повезет, мы можем жестоко поплатиться. Знаете, пожалуй, нам все-таки придется признать, что я слишком поторопился, расстреляв этого индейского молодца. Право! Пожалуй, было бы лучше придержать его, порасспросить. Конечно, из них добром слова не вытянешь. Но мало ли существует способов заставить человека разговориться? Но теперь, конечно, дела не поправишь! Пуля что воробей. Вылетит — не остановишь… Но меня немного утешает, что у нас осталось еще одно змеиное отродье, эта девчонка.

— Что ты думаешь делать с нею? — раздраженно отозвался полковник. — Не забывай: это ребенок! Правда, краснокожие не церемонятся и, если им в руки попадется дитя белых, нет таких мук, которым они не подвергли бы потомков ненавистных им бледнолицых. Но ведь мы-то с тобой не индейцы, не дикари.

— Гм! Посмотрим. Во всяком случае, девочка очень хитра, и держу пари на какую угодно сумму, она знает очень много из того, что нам позарез необходимо. Попробуем расспросить змееныша добром!

Джон Мэксим встал и подошел к Миннегаге.

Девочка лежала у столба, к которому была привязана, притворяясь спящей. Но ее веки трепетали. Когда ни полковник, ни агент не глядели в ее сторону, Миннегага открывала на мгновение глаза и взор ее с ненавистью впивался в фигуры двух мужчин.

Джон Мэксим склонился над пленницей, но как раз в этот момент где-то поблизости прогрохотало два ружейных выстрела и одновременно донесся тревожный крик:

— К оружию! Индейцы!

— Проклятая ночь! — пробормотал агент, хватаясь за свой карабин. — Идемте, полковник? — обратился он к командиру, задумчиво и рассеянно глядевшему на Миннегагу.

За палаткой слышались голоса разбуженных и тревожно перекликавшихся солдат, но ни выстрелов, ни тревожных криков часовых больше не повторялось.

— Что случилось? — обратился полковник Деванделль к подвернувшемуся неподалеку от палатки сержанту. — Нас атакуют? Люди уже на местах? Где индейцы?

— Никак нет! — ответил тот успокаивающим тоном. — По-видимому, это была ложная тревога. Никто не слышал боевого крика сиу.