Иногда живой товар доставлялся в нужное место по заказу клиента прямо на милицейских машинах. Чтобы вывести на чистую воду милиционеров-сутенеров, РУОП и 3-е РУВД ЦАО провели крупную операцию. Были собраны фото— и видеоматериалы, отснятые в районе Тверской улицы, запечатлевшие милиционеров-сводников в моменты получения денег и передачи проституток в руки клиентов.
Инспекция по личному составу ГУВД сейчас в срочном порядке расформировывает отделение, чтобы полностью укомплектовать его новыми сотрудниками. Кое-кто из особо скомпрометировавших себя милиционеров, видимо, пойдет под суд». («МК», 5 июля 1995 г.)
Читатель, который интересуется тайнами писательской кухни, должен перечесть эту заметку в «МК» еще раз. Посмотрите, сколько здесь «крутых» детективных эпизодов: по материалам раскрытия притона на Ольховской зашевелилось Управление по организованной преступности и Управление внутренних дел Центрального административного округа, создается специальная бригада в составе следователей и кинооператоров, выделяются техника, аппаратура, средства; милиция начинает охотиться за милицией — сыщики накрывают еще пару милицейских притонов на улице Тухачевского, следят за милиционерами-сутенерами на Тверской, снимают их камерами ночного видения и получают документальные свидетельства доставки проституток клиентам на милицейских машинах и даже получения денег! Иными словами, когда очень нужно, милиция все-таки умеет работать!
Но для писателя самое замечательное в этих эпизодах — расширение социального поля романа, восхождение спирали сюжета в высшие органы власти. Возили ли милиционеры-сутенеры проституток своему начальству? Сегодня, когда я еще связан подлинными именами и фамилиями, я могу только гадать, но если бы я заменил в романе эти фамилии на вымышленные и повел сюжет как раз в сторону своих дерзких догадок, крутой поворот дальнейших документальных событий стал бы куда понятнее. А пока…
А пока нырнем еще раз в правду жизни. В Луганске вместо помощи украинская милиция обложила дугинских сыщиков так, что они не только не нашли «агента по рекламе» Затушного, но сами лишь чудом избежали гибельной западни, с трудом прорвали устроенную на них облаву и уже нелегально, лесами пробирались через украинско-русскую границу домой в Россию.
Именно в это время, в июле 1995-го в живом пространстве этого романа возникает заезжий русско-американский писатель Эдуард Тополь. Перелетев из Нью-Йорка в Москву, он старается окунуться в крутую московскую жизнь, заводит знакомства в Думе, в среде новых русских, в милиции и даже с бандитами. И случайно знакомится с Дугиным, а потом настырно сидит у него в 92-м отделении с магнитофоном, берет интервью у всей дугинской команды и даже проводит пару часов в камере предварительного заключения — для полноты впечатлений. Тертый профессионал, он сразу углядел в этой истории завязку как раз того романа, в который так легко вплетается вся нынешняя московская жизнь — от панели Тверской улицы до думских и кремлевских коридоров. И, ведя задушевные беседы с прототипом героя своего будущего триллера, с Дугиным, который уже собирается поступать в милицейскую академию, говорит ему вскользь: «Все замечательно в твоей истории, и я от души желаю тебе генеральских погон в самом ближайшем будущем, но писать я этот роман не буду — для романа мне такой финал не подходит, он слишком сладок и нетипичен. А типично, чтобы тебя „макнули“, выгнали из милиции, посадили или того хуже…»