Как это было? В отличие от меня Зина очень белокожа. К тому же я три месяца загорала дома, и шоколадный загар очень смотрелся на моем похудевшем теле. Зина мне завидовала, но она не могла так же долго лежать на солнце. Хотя очень старалась и в результате просто сгорела. И страдала, капризничала, что меня безумно раздражало, потому что я не хотела брать на себя роль ее матери. Я ехала туда, чтобы загорать, плавать, заниматься любовью с Мартином и немножко отыграться на этой Зине, а не превращаться в ее сиделку. Но в тот вечер, когда мы остались втроем, она не могла спать, ныла, стонала, а у нас не было крема от ожогов, и Мартин бегал ночью по городу, искал аптеку или хотя бы кефир. Однако Ялта не Америка, и слава Богу, что он нашел хоть йогурт. Йогурт был персиковый, причем мой любимый. И Зинка, зная, что я не могу отказать ей при Мартине, попросила меня намазать этим йогуртом ее несчастное тело. Мне было лень, я сказала, чтобы это сделал Мартин. Но она отказалась, ей нужны были мои мягкие руки.

Делать нечего, я поднялась с постели и пошла к Зине. Она лежала на раскладном кресле-кровати, на животе. За окном была огромная луна, которая каким-то желтовато-белесым светом освещала всю нашу комнату. И если мое тело было эффектно на белой простыне, то ее тело было очень хорошо именно в таком свете. Красноватость ее кожи была не видна, вся ее фигура была просто светлая, и эти красивые очертания ее спелого тела на таком узком лежаке пробуждали у меня разного рода фантазии. А когда я стала мазать ей спину йогуртом, то не знаю, что чувствовала она, но у меня было совершенно потрясающее ощущение прохладного йогурта, горячей спины, такого легкого скольжения моих рук по этому юному телу от изгибов ее шеи до ягодиц. И я безумно возбудилась. Я вдруг поняла, что мне хочется ее целовать, и обрадовалась этому чувству. Я люблю такие ощущения. Они кажутся мне очень глубокими. Все-таки женщины всегда конкурируют друг с другом — это можно признавать, можно не признавать, аксиома от этого не меняется. Но когда я чувствую в себе такую жажду другой женщины, я понимаю, что я уже не только не конкурирую с ней, я наслаждаюсь ею. И цель моя — дать ей как можно больше удовольствий за то наслаждение, которое я от нее получаю.

Но в ту ночь мне нельзя было заниматься любовью, это был счастливый период «тампаксов». И я понимала, что далеко это пойти не может. К тому же Зина, как я сказала, умеет лишь одно — лечь и удивлять своим роскошным телом. Женщина ты или мужчина, лесбийская это любовь или еще какая — она будет принимать твои ласки как бы из милости, ничего не давая в ответ. То есть ты должен работать за двоих. А у меня не было охоты к таким активным действиям, я просто хотела поласкать ее тело. Тем более что мой любимый персиковый йогурт так легко слизывался с ее спины, и эти кусочки фруктов так возбуждающе цеплялись за язык, что я уже получала безумное наслаждение, это было нечто божественное. Но даже при всей моей чувственности и фантазии мне всегда нужна обратная связь: нравится — не нравится, приятно — неприятно. Конечно, я понимаю, что есть тихие женщины, а есть громкие, разные есть. Но какова бы ни была женщина в своих внешних проявлениях, тело не обманешь.