И сразу же деревенские вспомнили старый байки о проклятии, якобы довлеющем над этим местом. Семейство Спратт это только забавляло. Но их ожидала другая напасть, похуже. Когда Джон влюбился в Сьюзи Козенс.

Невысокая, ладно сложенная, хорошенькая, она была на три года старше Джона. Успела поработать продавщицей в Лондоне и вот теперь приехала помогать своей овдовевшей матери в деревенской лавке. Даже Майклу, весьма терпимому человеку, становилась дурно от мысли, что эта пустая, пахнущая дешевыми духами платиновая блондинка может стать его невесткой. А Сьюзи, в свою очередь, свысока смотрела на своих будущих родственников. Кстати, не отказавшись от того, чтобы найти кого-нибудь получше, если подвернется.

Джон был молод. В ее глазах это было существенным недостатком. Ей был нужен мужчина постарше и поопытнее. Да, крупный, сильный парень, но немногословный и без чувства юмора.

Были, конечно, очки и в его пользу. В деревне Ларкин, где жила Сьюзи, подавляющее большинство мужчин его возраста и постарше были фермеры. Джон, один из троих, составлял исключение. Остальные двое — сын приходского священника юный Эрик Гринейкр и шофер местного помещика тридцатилетний Рой.

Рой — фамилия, а имя при крещении ему дали Хэм. Он зарабатывал тридцать пять шиллингов в неделю и жил в комнате над гаражом, за которую не платил. Завтракал тоже бесплатно, а за остальную еду у него вычитали из жалованья семь шиллингов шесть пенсов в неделю. Помещик был чудак и библиофил, интересовался разными экономическими теориями, которые проверял на челяди. Например, если Рой в какой-то день не завтракал — не важно по какой причине, включая болезнь, — то к его еженедельному жалованью добавлялись десять пенсов. И так за каждый пропущенный завтрак. Вот такой у него был хозяин.

Сьюзи долго взвешивала достоинства и недостатки Джона и Хэма Роя, не решаясь, кого предпочесть. Оба они были в равной степени неотесанными мужланами, не способными оценить тонкую натуру дешевой притворщицы Сьюзи. Джо получал от отца двадцать шиллингов в неделю, но был наследником всего состояния семьи. Рой имел на пятнадцать шиллингов больше, но зато никакого наследства. С другой стороны, рассуждала Сьюзи, возможно, мне придется пробыть замужем за Джоном лет тридцать, пока он станет хозяином «Качающейся вывески», и все эти годы я должна буду провести с его родителями, которые меня недолюбливают и не доверяют. Так стоит ли?

У Роя никаких родственников не было — это во-первых, а во-вторых, он ездил на машине, в то время как Джон помогал родителям по хозяйству, в том числе и обслуживал гостей в баре.

Вот если бы можно было окрутить молодого сына священника, но об этом не стоило и мечтать. И все же родители Джона Спратта могут не прожить так долго, и тогда у нее будет паб с гостиницей и свой автомобиль. Это много лучше, чем украдкой ездить на прогулки с Роем на его служебном.

Так что в конце концов она остановилась на Джоне.

Стимулировать его сделать предложение ей ничего не стоило. Они обручились, все честь по чести, несмотря на молчаливый протест родителей. Сьюзи стала ходить к ним на чай и каждое воскресенье принимала в гостинице ванну. Молодые люди посещали церковь с одним псалтырем и молитвенником на двоих, во время службы держались за руки, затем медленно шли к дому. В общем, примерно пять месяцев Джон и Сьюзи вели себя так, как подобает паре, решившей провести жизнь в обществе друг друга. Джон был горд и счастлив, а Сьюзи по-прежнему сомневалась, правильный ли выбор сделала.