Ему все еще удавалось держать под контролем свой страх. Его голос почти не дрожал. А мне хотелось сломать этот контроль.

— Не хочешь вначале выслушать мои предложения?

— Я их выслушаю. Через пару секунд. Сначала мне нужно кое-что принести.

Я сходил к «форду» и вытащил из кузова лопату.

Когда я вернулся, Долан все повторял:

— Робинсон? Робинсон?

Как человек, надрывно кричащий в трубку замолкшего телефона.

— Да здесь я, здесь. Говори, я слушаю. Когда ты закончишь, я, может быть, выдвину контрпредложение.

Начав говорить, он оживился. Если я завел речь о контрпредложениях, стало быть, я готов на сделку. И если я готов на сделку, то он уже на полпути к спасению.

— Я дам тебе миллион долларов, если ты меня выпустишь. Но, что также немаловажно…

Я зачерпнул полную лопату песка и грунта и швырнул его на багажник «кадиллака». Мелкие камешки застучали по заднему стеклу. Песок начал просачиваться в багажник.

— Что ты делаешь? — Его голос дышал тревогой.

— Лентяй — черту помощник, — отозвался я. — Мне же надо чем-то заняться, пока я тебя слушаю.

Я швырнул на машину вторую порцию земли.

Теперь Долан заговорил быстрее, словно боясь не успеть досказать все, что имел сказать:

— Так вот, миллион долларов и мои личные гарантии, что никто тебя не тронет… Ни я, ни мои люди, ни еще чьи-то люди.

Руки у меня совсем не болели. Восхитительное чувство. Я размеренно работал лопатой, и минут через пять задняя часть машины была уже не видна под слоем земли. Закапывать — даже руками — было не в пример легче, чем рыть.

Я остановился, облокотившись на лопату.

— Продолжай.

— Слушай, это же бред какой-то, — сказал он, и теперь я расслышал яркие проблески паники в его тусклом голосе. — Ну сам подумай, это же просто безумие!

— Тут ты прав, — согласился я и подбросил еще земли в его могилу.

Я и не думал, что он столько продержится. Но он держался: говорил, убеждал, увещевал — погружаясь все глубже и глубже под слой песка и земли, которые постепенно закрыли все заднее стекло, — он говорил, повторяясь, и путаясь, и уже начиная заикаться. Один раз пассажирская дверца открылась, насколько ей позволяли открыться габариты ямы, и ударилась о стену. Я увидел руку с черными волосами на костяшках и большим рубиновым кольцом на среднем пальце. Я тут же послал в открывшуюся щель четыре полных лопаты рыхлой земли. Он чертыхнулся и захлопнул дверцу.

Вскоре после этого он сломался. Скорее всего на него подействовал звук осыпающейся земли. Я даже уверен, что так и было. Этот звук внутри «кадиллака» должен был звучать очень громко. Стучащие по крыше и по стеклам камешки и целые потоки земли. Наверное, до него наконец дошло, что он сидит в роскошном восьмицилиндровом гробу с инжекторным двигателем.

— Выпусти меня! — всхлипнул он. — Пожалуйста! Я больше не выдержу! Выпусти, выпусти меня!

— Ты готов выслушать контрпредложение? — спросил я.

— ДА! ДА! Боже мой, да!

— Кричи. Вот мое контрпредложение. Вот чего я хочу. Кричи для меня. Если будешь кричать с чувством и громко, я тебя выпущу.

Он пронзительно завопил.

— О! Хорошо! — похвалил его я, и похвала, должен заметить, была заслуженной. — Но пока недостаточно хорошо.