– Тебе бы лучше выбросить все это из головы, – назидательно сказал Клеменс.

– Не могу. Эти разрывы, бреши и пространства без конца и края навели меня на мысль о космосе и звездах. Мне захотелось попасть на ракете в космос, в это ничто, на металлической, но хрупкой, как яичная скорлупа, ракете, подальше от этих мест с их разрывами и невозможностью доказательств. Я вдруг понял, что счастье я обрету только в космосе. Прилетев на Альдебаран-II, я тут же подпишу контракт на обратный пятилетний полет на Землю, а потом, как челнок, буду летать туда и обратно до конца дней своих.

– Ты говорил об этом с психиатром?

– Чтобы он зацементировал бреши и разрывы, наполнил пропасти памяти шумом и теплой водой, словами и прикосновением рук и всем прочим? Нет, благодарю покорно. – Хичкок умолк. – Мне становится все хуже, как ты считаешь? Я подумал уже об этом. Сегодня утром, проснувшись, я подумал, что мне стало хуже. А может, лучше? – Он снова умолк и покосился на Клеменса. – Ты здесь? Ты действительно здесь? А ну, докажи.

Клеменс достаточно сильно ударил его по руке.

– Да, – успокоился Хичкок, потирая руку, внимательно осматривая ее и массируя. – Ты был здесь. Всего какую-то долю секунды. А теперь я не знаю, здесь ли ты.

– Скоро увидимся, – бросил на ходу Клеменс и поспешил за врачом.

Зазвенели звонки сигнализации тревоги. Один, второй, третий. Ракета вздрогнула, словно кто-то дал ей основательного пинка. Послышался неприятный сосущий звук, какой издает пылесос. Клеменс услышал крики и втянул в себя разреженный воздух, который со свистом проносился мимо его ушей. Вскоре стало пусто в носу, опустели легкие. Ноги Клеменса стали ватными. Но тут же свист уходящего воздуха прекратился.

– Метеорит! – крикнул кто-то.

– Брешь заделана, – послышался ответ.

Так оно и было. Наружное аварийное устройство «паук» уже сделало свое дело, наложив горячую металлическую заплату на дыру в корпусе ракеты и накрепко приварив ее.

Клеменс слышал чей-то несмолкающий голос, потом крик и побежал по коридору, уже снова наполнявшемуся свежим неразреженным воздухом. Взглянув на перегородку, он увидел свежую заделанную дыру и обломки метеорита на полу, словно куски сломанной игрушки. В сборе были все: капитан, врач и члены команды. На полу лежал Хичкок. Закрыв глаза, он выкрикивал снова и снова:

– Он пытался убить меня! Он пытался убить меня!

Его подняли и поставили на ноги.

– Это не должно было случиться, – твердил Хичкок. – Такого не должно быть, разве я не прав? Он целился в меня. Почему он это сделал?

– Все в порядке, Хичкок, все в порядке, – успокаивал его капитан.

Доктор в это время перевязывал небольшой порез на руке Хичкока. Тот, подняв голову, встретил взгляд Клеменса.

– Он хотел убить меня, – объяснил он другу.

– Я знаю, – успокоил его Клеменс.

Прошло семнадцать часов. Ракета продолжала полет.

Клеменс зашел за перегородку и стал ждать. Теперь лишь капитан и психиатр были с Хичкоком. Он сидел на полу, поджав к груди ноги и крепко обхватив их руками.

– Хичкок! – окликнул его капитан.

Молчание.

– Хичкок, послушайте меня, – попытался в свою очередь психиатр.