А если животные по каким-либо причинам не ввязывались в драку, рядом с решеткой на стреме стояли работники, что били несчастных током.
Когда на арену вывели молодого огромного волкодава и троих измождённых, изголодавших, худощавых волка, то исход битвы уже был предрешён.
— Мне не хорошо... — раздалось рядом очень тихое и жалобное, как раз в тот момент, когда удар гонга возвестил о начале схватки.
Глава 23
Маленькая, она ещё не видела, как в эту клетку сажают людей. Правда народу на такое представление приглашают намного меньше.
В последний раз «мясом» служил один ахеревший мент, что перешел дорогу не тем людям. Хорошо его тогда потрепали, кажется, он остался инвалидом.
С каждым годом все сильней удивляюсь извращенному вкусу некоторых людей. Именно в этот момент встречаюсь взглядом с «хозяином» данного представления.
Морщусь, не скрывая это от него. И даже он мне не ровня, никто, сука, в этом городе, я свой авторитет потом и кровью зарабатывал около двадцати лет.
Мужику уже за шестьдесят, а рядом с ним молодая девушка, чем-то похожая на мою малышку Еву, такая же крошечная и испуганная, единственное, в чем наш вкус, кажется, совпал.
Неужели мы с ней выглядим так же? Так же мерзко.
Откидываю от себя эти мысли, устремляю взгляд на арену. Уже мало, что чувствую, ни жалости, ни желания прекратить. Уже давно меня ничего не берет. Кроме, конечно, одной мелкой сучки, что точно одурманила. Других объяснений я не вижу.
Уже слышу рядом жалобные всхлипывания, пытаюсь успокоить, сжав ее коленку в тот момент, когда на волкодава накидываются сразу двое, одного он успел устранить.
Молодец, не ожидал. Но судя по тому, как он хромает и скулит, осталось ему не долго. А жаль.
— Не здесь, Ева, терпи. Сиди смирно, — рычу я над ее ухом, но это не помогает, она лишь сильнее сжимается, забивается. Чувствую ещё немного и сбежит, но я ей не позволю.
— Они... — трясётся. И если я сейчас ее не успокою, то она заистерит в голос, что мне совершенно не нужно. Не сейчас. — Они же...
Черт меня потянул взять ее с собой! Какой идиот. А Ева, как я и предполагал, начинает реветь и содрогаться, уже не смотрит на арену, кусает кулачок и пускает соленые реки.
Ну п*здец. Может наорать? Да язык не поворачивается.
— Не реви. Ёб, что же ты такая неженка, — злюсь на неё, притягиваю за руку к себе и уложив голову на грудь, рычу: — Иди ко мне и не смотри.
Обнимаю сильно, глажу по дрожащей спинке. Но малышка не успокаивается, льёт слёзы на мою рубашку и вздрагивает с каждым визгом животных.
Я, наверное, извращенец, потому что от данной близости член упирается в ширинку, и нестерпимо хочется большего.
Прямо сейчас и пох*й, что она расстроена, это даже прибавляет перчинки. Нагнуть бы или раком поставить прямо на этом удобном диване.
Мне было все равно, что на нас кидают заинтересованные взгляды, мне не по себе от того, что я такой идиот, я должен был хотя бы предупредить малышку. Хотя, думаю, и это бы не помогло.
Слишком нежная, впечатлительная. Невинная телом и душой. А я как те два волка, что пытались сожрать соперника, только испытывал к ней далеко не воинственные чувства.