Глубоко вздохнув, Пард вз®ерошил волосы и побрел на шум: там, кажется, в который раз разливали.
Охотники Вольво, хоть и выпили изрядно, держались еще очень и очень прилично: только глазки блестели, да языки начали понемногу заплетаться. Бюскермолен из под рыжей бородищи уже несколько раз намекал, что пора бы, пожалуй, и прерваться, а то утром кое-кого пришлось бы собирать по частям, но едва вблизи рыжей бородищи возникала наполненная чарка, гном тут же ее опрокидывал куда-то в рыжие же дебри, и вскоре из дебрей доносилось довольное уханье. Но Пард безошибочно определил, что охотники догуливают последние минут -надцать, и разбредаются спать. Что-что, а дисциплинка у Вольво все же соблюдалась. Именно поэтому вирг-машинолов и позволял своим живым слегка расслабиться в дороге. Кто не умел останавливаться - вылетал из команды мгновенно. В результате остались только те, кто, стало быть, останавливаться умел.
Так и произошло. Спустя четверть часа ушли шофера, обосновавшиеся в соседнем вагоне, а через полчаса утихомирились даже хольфинги, несмотря на малые размеры весьма охочие до шумных попоек. Пард и Гонза, оба в приподнятом настроении, заперлись в купе, улеглись под ворсистые клетчатые одеяла, потрепались минут десять о том, о сем (большей частью о пустяках, потому что после спиртного оба по давнему согласию о делах не заикались), и незаметно уснули.
Пард, засыпая, чувствовал себя просто счастливым. Он терпеть не мог тихой оседлой жизни; новые дела, зачастую рискованные, нужны были ему, как воздух. И еще - дорога. Пьянящая не хуже «Эльфийской особой» дорога, тропа в неизвестность.
В пустоту.
Пард знал, что проживет меньше, чем живые других рас. И потому спешил жить. Втискивал в каждую секунду и минуту столько событий, сколько умещалось, и все норовил втиснуть сверх того. Иначе он просто не умел.
9. Ерупаха - Шахдар.
Чудовищный удар сотряс вагон поезда, и Пард вскинулся на широкой полке. В купе было темно, как в могиле, и за окном было темно, как в могиле - ни огонька, ни светлого пятнышка. Скрежет и далекий взрыв не оставили от тишины ни малейшего следа, а потом сразу, словно по команде, зазвучали голоса. Всего на мгновение - второй удар обрушился на вагон, и Парда швырнуло на стену. Рядом, ойкнув приземлился Гонза, запутавшийся в одеяле.
Вагон встал на дыбы, срежет и звон битых стекол, треск ломаемого пластика и крики боли - мир сузился до размеров купе, хотя звуки долетали в основном снаружи.
- Шахнуш тодд! - выругался Гонза по-гоблински и в этот момент вагон швырнуло на бок. Парду на голову обрушилась сумка и одеяло Гонзы; секундой позже вагон, дернувшись пару раз, замер и стало отчетливо слышно недалекое гудение пламени.
- Durch's Fenster! Durch's Fenster, Roel! So schlage doch es zum Teufel ein!
Пард узнал густой бас Бюскермолена.
Гонза умудрился одеться в считанные мгновения и даже нашарить в темноте сумку Парда.
- Крушение, Пард! На поезд напали!
Будто бы Пард этого не понимал. Кто же это осмелился напасть на поезд? На эдакую громадину? Что за дикая отчаянная машина? Или это живые покусились?