На исходе четвертого часа я велел кухаркам созвать всех на обед. Гоблины с готовностью сбежались. Но кое-кто остался на месте – отвыкшим от тяжелой регулярной работы стало так хреново, что они блевали, лежа в жидкой тени под кустами. Скрючившийся над своей перевязанной рукой Камино тоже не пришел, сев за углом. Зато к нему подошел я и, присев, воткнул в его распухшую руку иглу тюбика с пэйнкиллером и тихо сказал, глядя в его суженные от боли глаза:

– Боль… это всего лишь боль.

– Я знаю, что вы могли убить, сеньор…

– Ты хотел забраться в экз и начать убивать.

– Я не…

– Ты хочешь быть садовником… или бойцом, который любому хренососу шею сломает?

– Бойцом, сеньор! Я хочу быть сильным! Хочу отомстить!

– Кому?

– Ей! Старой Матери! Бездушной суке, что убила моего…

– Ну да… казнила цветочника… Уверен? Ты хочешь быть тем, кто убивает?

– Да!

– Тогда поднимай жопу и топай к моему десятнику. Начинай тренироваться.

– Сеньор! Спасибо! Но моя рука…

– У тебя есть еще одна. – пожал я плечами и поднялся. – У тебя целы ноги. И жопа вроде не отвалилась. Но если не хочешь…

– Я хочу! Я скажу Каппе, что я теперь один из вас!

– Ты теперь мясо. – буркнул я. – А станешь ты одним из нас, или нет – зависит только от тебя. Но помни, мальчишка – если пойдешь с нами, то возврата к прежней жизни не будет.

– И не надо! Команданте Оди! Я с вами! – Камино вскочил, неумело вытянулся в струнку.

– Ну вперед. – кивнул я, вкладывая в его ладонь еще один тюбик пэйнкиллера. – Научись справляться с болью. Перестань давить в себе ярость – отпусти эту пылающую злобную суку на свободу. Будь сам собой, а не вежливой фальшивой гнидой. И тогда из тебя выйдет настоящий боец. Реальный убийца, а не просто сын казненного цветочника.

– Да, сеньор!

Взбодренный химией и новыми перспективами Камино умчался, провожаемый взглядами качающих головами старух, сидящих прямо на солнце и не испытывающих от этого никаких трудностей. Их я к работе не привлекал, но не из жалости – они были первыми, кого я увидел из здешних и они, не разгибаясь, пахали на огородных грядках. Эти старухи – здешние кормилицы.

– Ты лобо. – проворчала одна из отдыхающих. – А Камино – антилопа.

– Старухи любят ворчать.

– Но ты правильно убил Педро. Ведь он разбойник…

Дернув щекой, я промолчал.

– И он грабил и убивал ради себя и своих подельников. Вон его навес, команданте. Посмотри, что в его ящиках.

– Ага.

– Не губи мальчишку. Отпусти. Пусть выращивает розы, как его отец.

– И пусть его тоже казнит система?

На это у них ответа не нашлось, да я и не ждал его, вернувшись пока к кухонному навесу и собравшись забраться наконец-то в интерфейс, от которого настолько отвык, что уже начал о нем забывать.

Все возвращается на круги своя…

– Теперь отдохнем, команданте? – вкрадчиво улыбнулся плечистый бугай с упирающимся в стол надутым пузом.

– Всем получить по еще одному заданию от системы. – не глядя на него, громко приказал я. – Здешняя система покладиста, идет на уступки. Поэтому просите задания на расчистку территории вокруг этой зоны. Даю намек всем тупым, – я вытянул руку к куску джунглей, что высился между «храмом» и «кляксой», – пусть этот лес исчезнет!