Жалкая шпионская душа моя ликует: проведена блестящая провокация, одержана незримая победа — я ведь прекрасно знаю, что Татьяна ненавидит кладбища, особенно в дождь, она становится от этого зеленой, словно ее выворачивало несколько дней, глаза ее начинают тупо блуждать в поисках солнца и других признаков жизни. Я же на кладбище словно вновь обретаю жизнь, я расцветаю, сыплю остротами, прыгаю, посвистывая, от могилки к могилке, а иногда и хлебаю коньячок из плоской фляжки.
Победа. Желаю жене спокойной ночи, выпиваю немного валерьянки и сплю сном праведника.
С утра на меня наваливается мандраж, болит живот, и не покидает мысль о явке с Мэри, я гоню ее к черту из головы, но она сверлит, сверлит!
Мерзкий гастрит! Уже в день приезда я поинтересовался у проходящего старичка, где найти туалет, и он с улыбкой ответил: «Идите в любое кафе!» Ха-ха, ему, наверное, это просто, но для меня — это подвиг. Стоит мне только зайти в кафе, как, словно мустанг, подбегает метрдотель с меню в руках, улыбается, изгибается, как червь, источает любовь, отодвигает столик, манит официанта. О нет! он ничего не говорит, когда я интересуюсь туалетом, но лицо его становится кислым и презрительным, а я сам чувствую себя жалким паупером и полным дерьмом.
Бреюсь и мандражу. Ответственная встреча. Проблемы, проблемы и еще раз проблемы, как говорил турецкий султан, рассматривая свой огромный гарем.
Татьяна еще нежится в ванной, проверяя прелести новоприобретенной ароматной соли, а я уже спешу по своим кладбищенским делам.
Сначала, конечно, энергичная проверка на метро, затем — на автобусе, потом снова на метро. Бонжур, грохочущий нижний Монмартр, заставленный туристскими автобусами! Боже, какие стада человеков! Проститутки еще не проснулись после бессонной ночи. Конечно, место я назначил не лучшее, хотя оно и в уединенном «Проворном кролике», что в тихом верхнем Монмартре.
С отвращением смотрю на Мулен Руж, днем он просто уродлив, словно снял с себя все румяна. А ведь когда-то в деревушке Монмартр царили истинный кайф и божья благодать, потом приперлись все эти художники, все эти алкаши и развратники: горбун Тулуз-Лотрек писал до умопомрачения свою возлюбленную, прожженную профурсетку Гулю, его дружбан бездарный певец Аристид Брюан перематывал горло красным шарфом, напяливал черный плащ, брал Гулю на вздыбленные колени и кое-что еще и тоже позировал до утра, всю эту мерзкую богему прославляла та же нищая богема, подняли друг друга до небес и вошли самим себе на удивление в историю. А вот мы, невидимые рыцари плаща и кинжала, всегда в тени, всегда на обочине, хотя и дня не проводим без подвигов.
Хорошо, что я сгоряча не назначил Мэри встречу в этом кипящем котле — все-таки я умный и опытный и знаю, что чертям лучше встречаться в тихом омуте.
Проворный кролик весело улыбается с расписанной стены кабака. До рандеву осталось пятнадцать минут, вокруг все спокойно (или так только кажется), несколько туристов стоят у кассы. Оказывается, что внутри ресторана нет, а старые актеры разыгрывают некий спектакль — значит, туда мы с Мэри не пойдем. Не проблема, рядом полно бистро. Скоро придет мой ангел Мэри.