— Это еще зачем? — насторожился Лев. — Я — фронтовик, два ордена Славы имею.

— Да нет, ничего плохого там не задумали, — успокоил его Червоненко. — Хотят вас послать в Лондон.

— Куда?

Старики оцепенели от неожиданности.

— С Игорьком что-то стряслось, — запричитала Полина. — Сыночек, миленький, что с тобой? — и она зарыдала.

Потом Червоненко долго рассказывал своему начальству о том, с каким трудом ему удалось уговорить родителей Воробьева, на какие уловки ради этого важного дела пришлось пойти. Какую изворотливость ума проявить и сколько пережить, успокаивая плакавшую Полину и напившегося Льва, который, узнав об истории с сыном, вдруг превратился в Тараса Бульбу и посулил придушить Игоря собственными руками.

МИ-5 возражала против выдачи визы Воробьевым, но политические соображения Форин офиса, опасавшегося за репутацию Англии, как матери демократии, победили. Дженкинс и Листер лично прибыли в Хитроу, чтобы своими глазами посмотреть на родителей Воробьева и выработать план действий. Среди толпы западных пассажиров старики выглядели весьма экстравагантно: Лев по торжественному случаю надел сапоги и галифе, набросил потертый китель еще военной поры, а сверху — огромный овечий тулуп, делавший его похожим на кавказского пастуха. Полину тоже не миновал такой же тулуп, голову она закутала в цветной платок, тулуп же расстегнула, чтобы все видели ее вышитое украинскими узорами платье.

— Из-за этих либеральных дипломатов мы можем очень крупно подзалететь, — ворчал Дженкинс. — Этот Воробьев уже давно у меня в печенках: проку от него никакого, по своим качествам он и на дворника не потянет! Может, плюнуть на все, отказаться от попыток сварить с ним кашу, снять охрану, пусть живет себе со своей безумной шотландкой!

— Все-таки это мы затеяли все дело, — говорил Джордж, думая, что если бы не дурацкая затея шефа с вербовкой, то отдел не трясло бы. — Нам нельзя терять лицо, мы должны довести до конца борьбу с КГБ и указать этим гадам на место!

Встреча Воробьева с родителями, проходившая под контролем Джорджа Листера, носила драматический характер. Слезы лились неиссякаемым водопадом, приступы любви сменялись лютой ненавистью, в комнате Скотленд-Ярда, специально выделенной для этого рандеву, стояли такие вопли, что пришлось закрыть наглухо форточки, дабы не пугать прохожих на улице.

— Игорь, если ты не вернешься, я прокляну тебя! — тонким дискантом заходился папаша Лев. — Я не хочу быть отцом предателя, ты опозорил всю нашу семью.

— Игоречек, миленький, вернись домой! — рыдала Полина, встав перед сыном на колени. — Я убью себя, если ты не вернешься. Я обмотаю горло бечевкой и повешусь прямо на трубе. Или достану у аптекарши Сони мышьяк и сожру его, словно крыса!

Это доконало Игоря, всю ночь он не спал, тяжело вздыхал, кашлял, ворочался и иногда зарывался в подушку и плакал. Джейн делала вид, что ничего не замечает, но, после того как целый день он провалялся, хмыкая носом, в постели, она приняла решение.

— Тебе нужно вернуться, Игорь. Наша жизнь не будет счастливой, если ты будешь так мучиться. В конце концов, мы любим друг друга, я всегда смогу приехать к тебе, если тебя не выпустят.