А чего же я медлю? Когда она еще окажется в моих объятиях так близко? Может, это мой последний шанс?

Подныриваю к ней с высоты своего роста и… овладеваю ее пухлыми сладкими губками! Марьяна настолько ошарашена моими действиями, что невзначай приоткрывает свои губки и впускает внутрь мой наглый язык!

Ах, как сладко, пряно и обалденно одновременно! Точно в раю побывал. Но как недолго длится это удовольствие!

Ибо Марьяна быстро приходит в себя, и с размаху залепливает мне звонкую пощечину! Щека горит, пылает пожаром. И в ушах звенит, будто рядом шарик лопнули.

Последнюю неделю перед декретом работать становится просто невыносимо. Генеральный лютует, ни давая покоя ни себе ни людям. Злой, как собака. Бросается, лает, доводит ни в чем не повинных сотрудников до предынфарктного состояния.

А мне вообще пофиг — я сейчас отработаю пять положенных дней и свалю на полтора года! Красота! Авось за это время Сергей Валерьевич остепенится и успокоится?

Декретные так и не поступают на карту. И тут я вижу происки Главгада. Даниле пока не жалуюсь, не хочу показать Сергею, что меня это волнует или как-то задевает.

Астафьев же не оставляет меня в покое ни на минуту. Будто прописался в моей приемной. Лично приносит ворох документов, заставляя меня, чужую по сути секретаршу, заниматься Ганниными делами. Я молча стараюсь выполнить все, ибо не хочу срываться на этом парнокопытным и подпитывать его своей энергией.

К вечеру, я уставшая, еле стою на ногах. Их немного раздуло, и в туфельки я умещаюсь едва ли. Мои глаза болят и слезятся — давно не работала так много с цифрами. Но часы показывают пять, и я со спокойной душой собираюсь домой.

— Далеко собрались? — в кабинет влетает… да сколько можно же уже?!

Ему самому не надоело? Данилы как назло нет — уже в четыре собрал манатки и умотал к своей Тамаре. Надо мне было вслед за ним уматывать, а то вот, здравствуйте, явление народу.

— Мой рабочий день окончен. — стараясь сохранять спокойствие отвечаю я.

— Чего это? — поднимает красивую бровь Сергей Валерьевич. — Мои сотрудники работают до шести. А вы вдруг до пяти? Кто вам позволил?

— Ввиду моей беременности, — так же спокойно напоминаю я, — у меня сокращенный на час рабочий день, утвержденный моим непосредственным начальником. Даниилом Валерьевичем. Вам копию приказа показать?

Я продолжаю деловито складывать в сумку телефон, зарядное устройство и другие мелочи.

— Так, а когда вас принимали на работу, то не предупреждали о сверхурочных? — не сдается главгад.

Боже, чего он меня так достал?! Я уже мысленно лежу в ванне и сдуваю шоколадную пену со своих усталых ног. А он опять от меня чего-то хочет.

— Да, предупреждали. — вздыхаю я устало.

Отставляю сумку на место, возвращаюсь в кресло, включаю компьютер.

— Слушаю вас, Сергей Валерьевич. — гляжу на него снизу вверх.

Он ажопешивает от моей покорности.

— И что? Вы даже спорить и отстаивать свои законные рабочие часы не будете? — никак не может поверить босс.

— А смысл? — вопросом на вопрос отвечаю я. — Вы же до утра меня держать здесь не будете? Все равно это рано или поздно закончится. Раньше начну — раньше закончу. Потерплю вас до пятницы и уйду в декрет. Никакие сверхурочные не помогут!