А, вот почему вдруг такаярукастая активность у нас! Хочет примаслиться, чтобы я ему вытащенную заначку простила. А была бы у него машина более-менее, тогда бы он не стены штукатурил, а своих мымр!

Наши комнаты с Федей смежные, хоть и каждая со своей дверью. И из Фединой доносятся такие запахи, что у меня начинают слюнки течь. Сквозняк распространению этого запаха… мокрого дождя, или мокрой побелки только способствует.

Побелка… даже никогда не задумывалась, что даже это слово так вкусно звучит!

— По-бел-ка… — иду как зомби в Федину комнату. Сажусь на корточки рядом с мокрой стеной.

М-м-м… пахнет так же классно как от Сергея, только чуточку лучше. А что будет, если я… скажем так, оближу это? Это же не вредно, правда? Или очень вредно, но чуть-чуть… можно, иначе умру!

Вижу, как от стены отходит маленький сухенький кусочек штукатурки. Надо бы прибрать его до лучших времен. Вдруг позже приспичит, а Федина комната занята будет?

Время до вечера проходит незаметно. Я выспалась, пообедала и в хорошем расположении духа иду вновь понюхать штукатурку. Федя все так же возится в туалете. Надо же какое упорство… Я пристраиваюсь к стене и тут… звонок в дверь.

Я даже не дергаюсь. Это — наверняка не ко мне. А раз к Феде шастают, то пусть он и открывает.

— Марьяна? Да. А вы кто? — слышу я голоса мужа и еще кого-то из коридора.

И тут откалупывается большой такой шматок засохшей побелки. Очень сухой и аппетитный! И ароматный! Я зажимаю трофей в руках и выхожу навстречу голосам.

— А, Марьяш, вот ты где! Это к тебе!

Поднимаю глаза и… не верю им! Сергей Валерьевич! Собственной персоной! На пороге моего дома…

Федя мой, весь грязный и потный. Конечно, ремонтом занимается человек. Рядом с начищенным, напомаженным донельзя, благоухающим гендиром он выглядит заморышем. Вылезшим из шахты гномом-каменоломном… И он тушуется, естественно.

— Ну… Марьяш, если что, я в туалете. Я так понял, это твой начальник. Если что, зови!

Федя улепетывает от высоченного шкафоподобного Астафьева, как от прокаженного. А мог бы и меня защитить, гад такой! Всегда знала, что Федя — жуткий трус. Никогда не мог остаться и поддержать в трудную минуту.

Мы с Сергеем Валерьевиче остаемся в коридоре наедине.

— Так и будете держать меня на пороге? — взгляд главгада окидывает меня с головы до ног, задерживаясь на моем животике.

— Говорите, зачем пришли и… дверь открыта. — да, грубо, но он заслужил!

— Может, хоть в дом пустите, ради приличия? — прямо в обуви собирается заходить Сергей Валерьевич.

Ну да, в коридоре грязно. Федя со своей вкуснейшей побелкой замарал все. Ладно уж, пусть проходит в туфлях, потом заставлю бывшего пропылесосить.

Молчим. Вопросительно смотрю на главгада.

— Я… был излишне резок сегодня. — начинает он.

— Да неужели? Разве только сегодня?

— Нет, не только Марьян. Но я явно обозначил свою позицию по поводу беременности и ребенка. Мне не нужно всего этого. У меня есть сын и как отец я состоялся. А как на сотрудника я могу и имею право на вас кричать. Ясно?

Смотрю на него. Его слова больно бьют мое сердце. Оно сжимается, обливаясь кровью. Малыш пинается в животе вновь.