«Господа, – начал я, – я вижу, вы все оглядываетесь кругом, очевидно в поисках, не найдется ли и вам какого доброго дела. Я знаю, как сильно вы заняты: ведь вы работаете, как лошади в мельнице – топталке, из которой не вырваться. Я понимаю, что вы чувствуете вне своих настоящих сил, чтобы старательно заняться изучением потребностей человечества, что вы решили перестать жертвовать, пока вы многого не обсудите и не возьметесь за свой собственный план действий, зрело вами обсужденный. Почему не сделать вам с тем, что вы хотите и в состоянии отдать для других, то же самое, что вы делаете с частью средств, которые вы оставили себе и своим детям? Почему вам и тут не применить деловых принципов? Ведь вы не отдали состояния своих детей в руки неопытной личности, как бы добра и благородна последняя ни была. Давайте поступать со средствами, отдаваемыми нами посторонним так же, как поступаем с деньгами отложенными для будущих нужд наших семей. Вы скажете: за нас этим делом заведуют директора. Так давайте положим основание учреждению, тресту, пригласим директоров способных поставить своей жизненной задачей, при нашем личном содействии, повести это предприятие благотворительных учреждений по продуктивному и верному пути. Прошу вас, сделаем это сейчас, не откладывая в долгий ящик!»

Сознаюсь, при этой импровизации я сильно взволновался, но и теперь, так же горячо, как и прежде, стою за этот «трест благотворительности».

На рубеже XIX и ХХ столетий на политической арене Америки выдвигаются две крупные исторических личности – Рузвельт и Рокфеллер, обе могут быть равносильными и, во всяком случае, равно интересными для постороннего зрителя, каким является читатель нашей книги.

Один – олицетворение денежной силы, «мешка», как обычно русские называют богача, добавляя при этом «золотой», а другой – олицетворение интеллекта, бросившего в самой стране доллара вызов на борьбу самому олицетворению доллара, основателю синдикатов, нефтяному королю, Рокфеллеру, в лицо его могущественных организаций.

Борьба для Рузвельта была далеко не победоносна: он вынужден был признать себя побежденным и от нее отказаться, видя, что многие крупнейшие предприятия рушатся, другие совсем разорились, и сознавая, что самый большой кредит Америки – еще месяц такой борьбы – покачнется и окажется под сомнением!

А Рокфеллер? – спросите вы, А ничего! Его Standard Oil Company в этот памятный 1907 год принесла 85 000 000 долларов дохода, на пять миллионов больше, чем обыкновенно, и никакие кризисы и катастрофы не могли поколебать ее дивной организации, – продукта творчества Рокфеллера.

К сожалению, этому интересному эпизоду мировой истории совершенно не уделено места в мемуарах Рокфеллера, очевидно, из вполне понятной скромности человека, который не хочет говорить о своих успехах.

Лишь мемуары самого Рузвельта могут пролить свет на эту темную страницу современной истории Америки, но он или их не пишет, или, написав уже, еще не собрался выпустить в свет.

– Действительно ли так богат Рокфеллер? – слышу я голос сомнения и недоверия.