Чего больше в восхищенных взорах фанатиков, взыскующих вида своего кумира – восторга или зависти? Зависть обвивала ее голову, как змеи – голову Медузы-Горгоны. А любовь наблюдала за этими змеями словно ласковая мать.

Макс был какой-то суетливый. То звонил по телефону, то включал музыку, то спрашивал, не налить ли еще водки. А Лана смотрела на него и не могла отвести свой взгляд. Нет, нет, у нас с ним такие чистые, духовные отношения… Опять эти фразы: «укушу, вот сегодня-то точно укушу»…

Я не должна позволить, чтобы их отношения скатились к банальному сексу. Это уже так наскучило, никакого общения, только секс, для этого у меня есть другие мужчины, а Макс – это воплощение духовности, моя любовь к нему так чиста, она словно крылья для творческого полета… С другой стороны, слияние тел – такое естественное продолжение слияния душ, а души их, Лана была уверена, практически одно целое.

Водка пульсирующими толчками добивала сопротивляющееся сознание, доводы вели себя уже почти самостоятельно, и только запутывали Лану еще больше. Просто смотреть в его глаза. Странно, голова почти не кружится…

– Макс, твой взгляд меня завораживает, как взгляд удава.

– Что ты нашла в моем взгляде, не выдумывай.

Тут в комнату зашла Юля. Взъерошила шевелюру Макса, коснулась щеки рукой.

– Максик, познакомь нас, что ли. Вот у него всегда так. Все время о чем-то думает, и совершенно не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Но мы уже привыкли, – Юля присела на спинку кресла.

– Да это нормально – для писателя. Сюжеты продумываешь, Макс?

– Что-то вроде того. Еще водки?

– Да я уже совсем пьяная, проводите, что ли, меня, мсье.

– О, всегда готов.

Пошатывающейся походкой, Лана пошла на кухню. Макс прижал ее к стене.

– Так ты точно не упадешь.

Пьяное дыхание неотвратимого поцелуя.

– Ты хорошо целуешься, господин Казанова. Наверное, все женщины от тебя без ума. И я…

– Спасибо за комплимент, – руки лихорадочно залезают под свитер.

– Я хотела сказать тебе, Макс, ты, наверное, и сам уже давно понял, что я влюбилась.

– Понял, не дурак.

– Знаешь, я всегда влюблялась так трагично, с надрывом… Бедные любимые! Они так страдали от моих звонков, страданий, и особенно стихов. А вот тебе стихи не пишутся совершенно. Я обещаю любить тебя легко-легко. Как будто у меня крылья за спиной. И я летаю. Ну, ладно, пойдем, – она высвободилась из его объятий и, как ни в чем ни бывало, вернулась в комнату и плюхнулась в кресло.

Поболтали ни о чем с Юлей.

– Вы так хорошо ладите друг с другом, у брата и сестры это нечасто встречается.

– Это только недавно так стало, – Юля взглянула на брата, и в ее взгляде Лана почувствовала нечто большее.

Или показалось? Ревность как ласковая кошка вцепилась в ее сердце своими коготками. Ну конечно, сестра любит брата, не так ли и она была в юности влюблена в своего кузена, тем более что они виделись редко. Макс приобнял Юлю и что-то ласково зашептал ей на ухо. Лана почувствовала себя лишней. Кошка отпустила коготки, чтобы через секунду снова со сладострастьем запустить их еще глубже. Юля пританцовывала с Максом, а Лана сосредоточенно пила водку. До нее долетали обрывки нежных словечек, словно они забыли о ее существовании.