Совсем не как у мыши.

Дом Луэллы съежился в темноте под араукарией. «Лендкрузер» хозяйки стоял на подъездной дорожке, но ни в одном окне не видно было проблеска света. Дом казался пустым, заброшенным.

Когда я остановилась на обочине, в свете фар появился знакомый предмет: велосипед Бронвен.

Заглушив двигатель, я выскочила и побежала к дому. Перепрыгивая через две ступеньки, я взлетела на веранду и забарабанила в парадную дверь Луэллы. Дверь распахнулась под ударом моего кулака, и я вошла.

– Луэлла? Брон, ты здесь?

Внутри дома, в этой пещере теней, гуляло эхо, было прохладно. Я уловила тот же запах, который отравил сегодня днем мой дом, – немытая кожа и нервный пот, еле уловимый древесный дым, – и он следовал за мной по коридору.

Ориентируясь по луне, светившей в дверь в дальнем конце коридора, я отыскала дорогу на кухню. Щелкнула там несколько раз выключателем, но ничего не произошло. За окном слышался вой ветра в ветках деревьев и далекий рокот грома. Часы в виде солнца тикали зловеще, в такт биению моего сердца.

Поспешив к дверям на веранду, я нащупала другой выключатель. Снова неудача. Двор за окном тонул в темноте. Чернильно-лиловое небо, как вокруг оси, вращалось вокруг араукарии, тени облаков быстро скользили по крыше оранжереи Луэллы. Падая на темные листья пандануса, лунный свет превратил лужайку в тигровую шкуру.

Я напряглась, оглядываясь через плечо. Волоски на руках встали дыбом. Я почувствовала, что за мной наблюдают. Краем глаза заметила движение в дверях. Темнота сомкнулась на том месте, где была фигура, которую, мне показалось, я заметила. Тени вновь превратились в безопасную пустоту. В дверях никто не стоял, но остаточное изображение фигуры отпечаталось у меня на сетчатке.

– Луэлла? Это вы?

Я подошла к стеллажу. Не желая рисковать, вытащила письма Айлиш из кармана и бесшумно положила в одну из ретрожестянок Луэллы. Затем прокралась к дверям, постояла несколько секунд, сосредотачиваясь. Выглянула, бросив быстрые взгляды вправо и влево по коридору. Затаив дыхание, почти ничего не слыша из-за грохота собственного сердца, я ступила в полумрак.

Запах был сильнее, в коридоре почти невозможно было дышать.

Миновав ванную комнату, я толкнула локтем дверь в комнату Луэллы, но там оказалось пусто. На полпути по коридору я заглянула в кабинет с его голубым гардеробом. Свет луны проникал в темноту, но эта комната тоже была пуста. Как и спальня Тони.

Комната Гленды выглядела по-другому. Сначала я подумала, что виновато, скорее всего, тусклое освещение; шторы были раздвинуты, лунный лик сиял в окне, маслянисто-яркий за железными решетками окна. Затем сердце у меня затрепетало.

Бронвен лежала на кровати Гленды, спала на покрывале, ее светлые волосы шелковым веером раскинулись по подушке вокруг головы. Бронвен казалась маленькой и беззащитной, тонкие руки сложены на груди, лицо смутно белело в темноте. Я подбежала к ней, от чувства облечения у меня подогнулись ноги. Схватив дочь за руку, я тряхнула ее.

– Бронни, это мама. Проснись, мы едем домой.

Она не пошевелилась, веки не дрогнули. Когда я наклонилась, чтобы взять ее на руки, то уловила слабый химический запах. Меня накрыла волна страха. Что сделала с ней Луэлла? Дочь находилась в глубоком сне. Ее накачали лекарствами?