Джейсон запустил руку в нагрудный карман и выудил очень темные очки-консервы. Кальдер кивнул.

— Надень их, — сказал он, и Джейсон подчинился. И до этого его лицу недоставало живости выражения, а теперь, за затемненными глазами, мысли Джейсона вообще невозможно было прочесть.

— Я закончу с ним через десять минут, — сказал он. — Что-нибудь еще, сэр?

После недолгого размышления Кальдер покачал головой.

— Только вечерний обход в четыре.

— За вашими инвалидами хороший уход, — сказал я, желая похвалить.

Зачерненные глаза Джейсона обратились ко мне, но ответил Кальдер:

— Чтобы многого добиться, нужно много трудиться.

«Ты говорил это тысячу раз», — подумал я. Мы добрались до последнего стойла во дворе, и оно первое оказалось пустым.

— Палата скорой помощи, — шутливо сказал Кальдер; я улыбнулся и спросил, сколько он берет со своих пациентов.

Он ответил легко, не пытаясь объясняться и оправдываться:

— Удвоенный гонорар, который обычно берут за тренировку лошадей в первоклассных конюшнях Ньюмаркета. Когда они повышают ставки, то же делаю и я.

— Удвоенный...

Он кивнул.

— Понимаете, я могу брать больше. Но если буду брать меньше, меня совершенно затопят все эти люди с «последней надеждой», а чтобы принимать больше больных, чем сейчас, мне просто не хватит помещений, или времени, или душевных сил.

Я гадал, можно ли вообще добраться до сущности этого человека, скрытой за взвешенным, обдуманным публичным фасадом, или же на самом деле лицо, открытое публике, вообще не фасад, а сущность как таковая. Я оценивал физическую силу плеч под шлемоносной головой, слушал простые слова, описывающие мистическую силу, подчинялся властному голосу и скромным манерам и все-таки находил, что Кальдер Джексон может скорее вызвать восхищение, чем понравиться.

— Приемная, — он указал на домик, к которому мы подошли. — Моя аптечная лавочка! — Он усмехнулся своей шутке (интересно, как часто он ее повторял?), извлек ключ и отпер дверь. — Разумеется, ничего здесь нет опасного или запрещенного, но ее нужно оберегать от вандалов. Грустно, вы не находите?

Приемная была по существу большим кирпичным бараком без окон. Стены изнутри, как и снаружи, были выкрашены в белый цвет, а пол вымощен красным кафелем. Вдоль двух стен стояли больничного вида застекленные шкафчики, а к стене напротив двери примыкал широкий рабочий стол с выдвижными ящиками.

Стол, точно витрину, украшал ряд аптекарских весов, ступка с пестиком и пара тонких резиновых перчаток; за стеклами шкафчиков виднелись ряды бутылок и коробок. Все на вид очень деловое и опрятное; а вдоль стены, в которой была дверь, стояли три кухонных устройства: холодильник, плита и раковина.

Кальдер обвел рукой шкафчики.

— Здесь я храню травы в пилюлях и порошках. Окопник, миррис, сарсапарель, желтокорень, фо-ти-тьенг и тому подобное.

— Э... — сказал я, — а как они действуют?

Он охотно принялся объяснять:

— Окопник сращивает кости, миррис — антисептик, а также помогает при поносе и ревматизме, сарсапарель содержит мужские гормоны и повышает физическую силу, золотой корень излечивает экзему, улучшает аппетит и пищеварение, фо-ти-тьенг — непревзойденный тоник, восстанавливает и укрепляет организм. Затем есть лакрица от кашля, ферменты папайи для усваивания белков и пассифлора как общеуспокаивающее и транквилизатор. — Он перевел дух.