Оливер его перебил:

— Сейчас у нас есть не только идеи. Гораздо больше. Пожалуйста, выслушайте. Мы отлично понимаем, что вы очень заняты из-за всех этих бедных девочек, но по крайней мере Джинни вы сможете из этого списка исключить.

Вайфолд наконец соизволил присесть, принял чашечку кофе и выслушал все, что мы имели сказать. И мы расписали ему в цветах и красках, что именно произошло, и его нетерпеливое раздражение рассеялось и сменилось сосредоточенным вниманием.

Мы передали ему копии анализов Пен, имена нанимателей «Брета» и оставшиеся десять фотографий Рикки. Он мельком глянул на них и сказал:

— Этого конюха мы допрашивали, но...

— Не его, — сказал Оливер. — Это фотография мальчика, который кажется очень похожим на него, если вы близко с ним не знакомы.

Вайфолд поджал губы, но кивнул.

— Весьма похож.

— Мы считаем, что именно он мог убить Джинни, даже если нет никаких доказательств, — сказал Оливер.

Вайфолд принялся сгребать в кучу наши бумаги.

— Мы, разумеется, пересмотрим направление расследования, — сказал он, окинув меня неласковым взором. — Если вы, сэр, оставите изыскания в приемной Кальдера на долю полиции. Кальдер Джексон, должно быть, ждал подходящего момента, чтобы избавиться от портфеля Яна Паргеттера и прочих вещественных доказательств. Любители всегда неправильно обращаются с такими вещами. — Он выразительно покосился на мой костюм из пластыря. — Лучше оставьте это профессионалам.

Меня это откровенно позабавило, но Оливер просто задохнулся.

— Вам оставить? — возмущенно сказал он. — Тогда ничего бы не нашли... или нашли бы слишком поздно и не спасли мой бизнес.

Выражение лица Вайфолда ясно говорило, что спасение бизнеса не входит в число его первоочередных задач, однако, напомнив, что проникновение со взломом и похищение медикаментов есть состав преступления, он придержал дальнейшее неодобрение про себя.

Он уже собрался уходить, когда опять позвонила Урсула и так возбужденно кричала в трубку, что Вайфолд мог слышать почти каждое ее слово.

— Я в Глочестершире, — кричала она. — Я подумала, что можно зайти с другого конца, если вы меня понимаете. Я вспомнила, что у Бинти Рокинхэм Кальдер чудесным образом исцелил совершенно потрясающего коня. Это был участник трехдневных соревнований, и он так ослаб, что еле ковылял. Так что я приехала к ней сюда, спросила, и знаете что?

— Что? — услужливо подыграл я.

— Этот парень у нее работал! — Она ликовала. — Хороший работник, так она сказала, представляете? Его звали Клинт. Фамилию она забыла, ведь прошло больше двух лет, а он работал всего несколько недель.

— Не Вильямс? Спросите ее, — попросил я. В трубке послышались негромкие переговоры, и опять раздался голос Урсулы:

— Она говорит — да.

— Я люблю вас, Урсула, — сказал я.

Она смущенно хихикнула.

— Так, может, вы хотите, чтобы я проехала дальше, в поместье Руба Голби? У него был декоративный пони, которого Кальдер вылечил от мокнущей экземы, а ее ничто не брало.

— Ну, это просто еще один пример, Урсула. Я бы сказал, что доказательств уже достаточно.

— Лучше убедиться, — бодро сказала она. — И мне это самой нравится, правда. Потрясение уже прошло.