Старейшина замолчал, устремив задумчивый взгляд на ледяную деву.

— Давай дальше, пап, — Сальвана дернула его за рукав и потерлась щекой о плечо.

Тот ласково потрепал ее по голове, подхватил под мышки и усадил к себе на колени.

— Как–то последний рыцарь повстречал в лесу дочь колдуна, прекрасную Дагдану, и безумно влюбился в нее. Девушка ответила взаимностью. Чтобы помочь ему, темной ночью она освободила чудищ от магических ошейников, и те покинули хозяина, создав свое племя. Позже за огромные размеры их прозвали…

— Горными великанами, — хором закончили мы с Сальваной.

— Верно, — улыбнулся Ормин. — А Дагдана бежала к возлюбленному. Но их счастье длилось недолго. Кипевший от злости колдун хитростью заманил дочь домой, убил, а тело повесил на высоком столбе, прямо на том месте, где сейчас находится ее ледяное изваяние.

— Сволочь! — я не сдержался и жахнул кулаком по столу. — Она ж его дочь!

Сидевший рядом подвыпивший зенол подскочил от неожиданности, перевернув тарелку с остатками еды.

— Жажда мести оказалась сильнее отцовской любви. Колдун хотел, чтобы несчастный влюбленный мучился и страдал. Так оно и случилось. Но месть порождает месть, причем с каждым разом все более страшную. Последний рыцарь явился к шатру, где племя колдуна праздновало победу, обложил его вязанками с сухим хворостом и поджог. А сам встал у входа, поджидая тех, кто пытался спастись. И рубил, рубил, рубил, не щадя ни детей, ни женщин.

Я живо представил орущих и пылающих людей, которых превращают в фарш, и зябко повел плечами. Поистине боль утраты застилает разум. Теперь сразу и не скажешь, кто из этих двоих больший зверь.

— Последним был колдун. Когда меч рыцаря рассек его тело, из одежды выпал свиток и подкатился прямо к ногам палача. Неизвестно, была ли то прощальная месть колдуна или самая обыкновенная случайность, но когда рыцарь развернул пергамент, то обнаружил на нем заклинание, способное возродить умершего. Радости его не было предела. Он снял тело возлюбленной со столба и, как было сказано в свитке, отнес в серебряную шахту на Стылом хребте. Темный ритуал длился целые сутки. В теле Дагданы постепенно пробуждалось дыхание жизни, а вот из рыцаря колдовство, напротив, высасывало силы. Такова была плата за черную магию. В тот миг, когда веки девушки дрогнули, и глаза ее открылись, Снежный рыцарь превратился в бесплотный дух, не способный ни дотронутся до любимой, ни вымолвить хоть слово.

Ормин осуждающе посмотрел на меня, словно я был в этом виноват.

— Дагдана осталась совсем одна. Много лет дух рыцаря витал рядом с ней, наблюдая, как она сходит с ума от тоски и одиночества, как забывает речь. Эти горы превратились и для него, и для нее в горы Безмолвия. Он видел, как она стареет, как теряет разум, но ничего не мог поделать. Рыцарь оказался бессилен, даже когда она бросилась в разорвавшую ее плоть снежную лавину. Ведь в то время он был слишком слаб, еще не стал великим Духом Гор и даже представить не мог, какая могучая сила в нем дремлет. А кровь прекрасной Дагданы, смешавшись со снегом, дала жизнь нам, зенолам. Так гласит легенда.