— Так точно, товарищ полковник, — вытянулся по стойке «смирно» Григорий. Военврач. Лейтенант. Прибыл со специальным поручением от капитана Ежова, только… — Распутин скосил глаза на соседок, — разрешите приватно…

Полковник возился с документами Ежова долго. Перекладывал, читал, считал, сверял что-то с записями в своем блокноте, качал головой, делал одному ему понятные пометки, пару раз подходил к секретеру, вытаскивал и просматривал какие-то папки, справочники. Наконец, отложил бумаги, потёр ладонями уставшие глаза, почесал переносицу и уставился на Распутина своим знаменитым немигающим взглядом.

— Это бомба, лейтенант, — проговорил он медленно. — Давай сделаем так. Сегодня всё равно воскресенье, хрен кого найдешь, а завтра я с утра со всем этим хозяйством пройдусь по своим «охотничьим угодьям». Заодно тебя легализую. Предполагаю, что в некоторых штабах и кабинетах может случиться рукотворный тайфун и стихийный звездопад. Это хорошо, что ты мне довез его письмо, а то я оконфузился бы с твоей новой фамилией. Но это всё завтра. А сегодня ты приглашён на дружеские посиделки по случаю официального наступления моей старости. Отказы и соболезнования не принимаются, — предупреждающе поднял полковник руку.

— А если не случатся, Михаил Потапыч?

— Посиделки?

— Звездопад и тайфун…

— Тогда за наши жизни, Гриша, я не дам и ломаного гроша…

До прихода гостей Распутин успел узнать, что соседки полковника, две Танюши — дочка и мама, давно взяли над ним шефство, и дело стремительно идет к свадьбе, ибо единственное чадо соседки в Потапыче души не чает. Он — бобыль, воин-интернационалист, соседка — вдова «афганца». Он привлекателен, она чертовски привлекательна, так что зря время терять? Григорий успел рассказать полковнику, как выбирался из Владикавказа, куда доставил раненых. Как переправил Лёху по линии МЧС в Волгоград, оформив гражданским пациентом, случайно пострадавшим при обстреле. Как самому пришлось «уходить бабушкой» гораздо быстрее, чем планировал, потому что Заварова, оформленного в госпитале вместо Ежова, не довезли даже до хирургов. Крыс настиг его, придушил на сортировке в приемном отделении. И никто не заметил….

Успели выпить по стопке коньяка за здоровье и спасение разведчика. Потом начали собираться гости. Насколько Распутин понял, пришли самые близкие и любимые. Однополчане и ученики. Удивительно, но среди этих грубых, пропахших казармой мужиков, он вдруг ощутил домашнее спокойствие и комфорт, хотя еще утром чувствовал себя загнанным зверем, вздрагивал от каждого внимательного взгляда и при виде милицейского поста. Грея рукой подаренный полковнику и тут же разлитый настоящий французский коньяк в граненом стакане, с успехом заменяющем пузатый бокал, он вытянул ноги, расслабился и сквозь накатившую дремоту с удовольствием слушал армейские байки и шуточки.

— …И вот очередная комиссия повезла нас на стрельбы. В программе метание гранат. Диспозиция такая: позади стоят кучей солдаты, перед ними — всё начальство. Наблюдает. Очередной молодец замахивается, кидает и… бежит следом за гранатой! Его непосредственный командир бледнеет, а бравый вояка догоняет гранату, поднимает её, потому что та падает и не взрывается. Такое бывает и означает, что БУМ состоится в любую секунду. Парень с ней несется в сторону всех этих майоров и полковников. Они от неожиданности даже разбежаться не успели. За три шага, как и положено, переходит на строевой, перекладывает гранату из правой руки в левую, правую руку бросает «под козырёк» и хорошо поставленным голосом докладывает: «Товарищ командир, докладывает рядовой Иванов! Разрешите бросить повторно, я кольцо забыл вытащить.»