— Распутин! — заведующий отделения был в тот день особо строг, придирчив, но как всегда, охотлив на острое словцо. — У тебя сегодня спецпоручение — поступаешь в рабство одного очень дорогого для нас человека и важного пациента.

— Матвей Захарович, вы хотели сказать — в распоряжение?

— Да, хотел… Но получилось «в рабство». Возьмёшь у кастелянши свежий халат, шапочку и всё, что там полагается. Будешь неотложно находиться около нашего уважаемого гостя. Обращаться к нему исключительно по имени-отчеству — Артём Аркадьевич, с медицинскими советами не приставать и вообще быть незаметным, сам поймёшь, почему… Вот его карта — автоавария, порезы, ушибы, растяжение, черепно-мозговая, то есть всего понемногу. По отдельности вроде ничего страшного, но все вместе выглядит некрасиво. Надо понаблюдать. Задание понял? К выполнению приступить немедленно, его должны с минуты на минуту доставить из приёмного покоя.

Потерпевший оказался сухоньким горбоносым старичком с испаханным морщинами лицом и внимательными светло-серыми глазами, взглянув в которые хотелось поскорее опустить голову или отвернуться. Было что-то в этих глазах завораживающее и обжигающее одновременно, как будто их обладатель смотрит на тебя через прорезь прицела. Пациент был крайне подвижен и резок для своего семидесятилетнего возраста и для только что побывавшего в аварии. В течении часа построив на этаже весь персонал, раздав ценные указания и категорически отказавшись ложиться в постель, он оккупировал кабинет начальника отделения, выпроводив за дверь хозяина, и усиленно кому-то названивал. Удивляло стоическое терпение, с которым врачи и сестры относились к шустрому пациенту, нисколько не возмущаясь и глядя на «виновника торжества» с немым обожанием, как смотрят фанаты на своих кумиров.

— Да кто это? — не выдержал Григорий, отпущенный на перекур.

— Это же легенда советской контрразведки, генерал Миронов, — добродушно просветила курсанта старшая медсестра, едва ли не ровесница пациента, — прошёл войну, служил в СМЕРШе, потом гонял бандитов по всему СССР, ну а дальше всё покрыто мраком вплоть до его выхода на пенсию. Да и ушел ли он со службы, тоже непонятно. Благодаря ему наш госпиталь выжил, когда его пытались скинуть на баланс в минздрав, сняли с военного довольствия, а на гражданское так и не поставили. Считай, полгода христарадничали. Спасибо Артёму Аркадьичу — всех поднял на уши, наладил снабжение, вернул в армию… К нам попадает, когда совсем припрёт, или как сегодня… Готовься, Гриша, Аркадьич любит молодёжь… во всех смыслах этого слова…

К кабинету Распутин вернулся в настроении, весьма приподнятом таким рассказом, застав у порога грустящего заведующего отделением.

— А, курсант, накурился? Давай, принимай дежурство. Как только больной появится, — доктор кивнул на дверь оккупированного кабинета, — сразу в палату, а я — на доклад к главному…

Начальник явился через полтора часа и, застав скучающего Распутина на том же месте, удивленно вскинул брови.

— Что? Еще там?

— Не выходил, — вздохнул Григорий, — бубнил там что-то по телефону. А сейчас вообще тихо…