— Григорий Иванович, жуть-то какая, — студентка второго курса, папина и мамина любимица Алиночка, санитарила третью неделю и ещё не привыкла к сумеркам городской жизни, — а ребята из нашей общаги говорят, что у них каждую неделю увозят передозный труп. И это медики!

— Это только половина жути, — вздохнул Распутин и показал авторучкой за спину, — вон там — вторая….

Вдоль тыльной части ларьков расположилась целая колония бомжей. В девяностых, казалось, они возникали ниоткуда. Это были вовсе не актеры и актрисы, решившие таким нехитрым способом срубить бабла, а нищие, оставшиеся без своего жилья люди. Квартиры лишиться было куда вероятнее, чем ее получить: черные риэлторы и просто бандиты внимательно отслеживали потенциальных «клиентов». Пополняющие отряд бомжей хотя бы оставались живы. Иным обладателям завидной жилплощади везло меньше. Старики скоропостижно кончались, пьянчужки превращались в законченных алкоголиков и исчезали, инвалиды и серьезно заболевшие люди — пропадали…. Сколько безымянных могил без опознавательных знаков появилось вокруг городов…

— Ну ты, урод! — от удара по крылу РАФик весь содрогнулся и чем-то жалобно звякнул внутри своего металлического чрева, — ты какого хрена сюда свой гроб поставил, мудила?!

У открытой водительской двери «девятки», заблокированной РАФиком, стоял пышущий гневом «хозяин земли», правильно упакованный в турецкий спортивный костюм «с блеском», косуху и модельные туфли, представитель самого заметного в девяностые гопнического сословия.

«Ну вот, б***, покурили», — зло выругался про себя Григорий, поднимаясь со своего места и ища глазами предмет поухватистее.

— Нн-на-а-а-а! — набегающий от ларьков Юрка двумя ногами прыгнул на открытую дверь «девятки», от чего стоящего за ней гопника кинуло на сиденье, приложило затылком о крышу и до кучи ударило в лобешник ребром двери.

— Валим! Ва-а-алим! — в радостном возбуждении Юрка ввинтился в свое кресло, с полоборота завел машину и рванул с места в галоп.

— Ты же его чуть не убил! Надо помощь оказать! — пискнула вжавшаяся в кресло Алина.

— Чтобы его убить, нужно из пушки стрелять! — огрызнулся водитель. Их там целая кодла, они нам такую «помощь» устроят!

— Неоказание помощи — преступление! В милицию позвонят. Номера запомнят! Найдут! — испуганно, но упрямо чирикала санитарка.

— Девочка-Алиночка! — расплылся в улыбке Юрка, ни на минуту не отводя глаза от дороги, — ты номера наши когда последний раз видела? Лично я — весной, когда машину мыл… Э-э-эх, залётные!

Юрка крутанул баранку, включая сирену и сворачивая в какую-то одному ему известную подворотню. Во все стороны от «Скорой помощи» разлетелись «ночные бабочки», выстроившиеся перед машиной своего сутенера.

— Протухла нА небе вечерняя заря. Заглох в лесу стук дятла-долбо@ба. Уходит время в сумрак нахрен зря. И дни летят как шлюхи с небоскрёба! — громко декламировал Юрка, ожесточенно работая рулём, педалями и ручкой переключения скоростей.

— Ты не опрокинь нас, поэт-цветик, — прикрикнул на водителя Григорий, — разухарился тут.

К нужному дому подъехали только через двадцать минут, вдоволь попетляв по дворам-переулкам, убедившись, что никто не догоняет. Возле подъезда Григорий осведомился: