«Россия хочет равноправных доверительных отношений…, - продолжал интервьюируемый, а Григорий заметил, как лица присутствующих тронула саркастическая улыбка. — Однако, Россию не устраивает, если без ее участия будут приниматься решения, которые касаются ее непосредственно.»
— Храбрый малый, — прокомментировал Герхард, — в его положении ставить условия — смело…
«Мы говорим о более тесных партнерских отношениях с любыми структурами, включая НАТО…» — следовало продолжение.
Дальберг обернулся на остальных зрителей и прибавил звук.
— А теперь внимание!
«Россия готова вступить в НАТО?» — удивился на экране журналист.
«Почему нет, — отвечал интервьюируемый, — но только на равных правах с другими участниками…»
— Дальше неинтересно, — резюмировал Дальберг, нажимая пульт видеомагнитофона. — Жорж, — повернулся он к Распутину, — узнал, кому ты нас презентовал?
Распутин пожал плечами. Для него самого происходящее было загадочным и удивительным. «От Ежова и не такого можно было ожидать,» — подумал он про себя, проигрывая в голове только что услышанные слова президента России и сравнивая их с теми, что диктовал ему Дальберг.
— Петер, — с улыбкой сказал он вслух, — насколько я понял, вы вполне довольны результатом?
— Скажу больше, — охотно отозвался иезуит, — он превзошел наши ожидания.
— Ну, в таком случае, я читал где-то, что в Древней Греции гонцу полагался кубок вина за хорошую весть…
Историческая справка:
То самое интервью президента РФ Путина:
https://www.youtube.com/watch?v=lOtDSHF3UG0&t=15s
Глава 25. Непоправимое
Так близко Распутин видел цвет европейской политики в первый и последний раз. Больше в гости к Дальбергу его не приглашали. «Мавр сделал своё дело — мавр может уходить.» Он ничуть не расстраивался. Политический бомонд с его примитивными недомолвками, нафталиновой чопорностью, непонятным высокомерием, но более всего из-за необходимости улыбаться тем, кого на дух не переносишь, был непонятен и неестественен, как «пластмассовая» еда из Макдональдса. Спокойно восприняв ослабление внимания к своей персоне, Григорий с удовольствием ушёл с головой в семью, тем более, что Душенка сдержала слово, и в срок, предписанный природой, на свет появилась маленькая фея с глазами неестественно синего цвета. При виде этого чуда у Распутина заходилось сердце, влажнели ладони, а губы стремились произносить не слова, а непривычное, смешное сюсюканье.
— Глаза, как фиалки, — впервые увидев дочку, произнес молодой папа.
— Любица, — прошептала Душенка.
— Что?
— Любица — значит фиалка, — улыбнулась жена. Пусть так и будет…
— А-а-а-я! — воскликнула новорожденная.
— Это она тебя зовет! Говорит — «Зая», — рассмеялась молодая мама.
— Ну вот, — притворно возмутился Распутин, — мы, мужчины, чтобы произвести впечатление на женщин, с рождения воспитываем в себе храбрость льва, суровость вепря, стараемся быть спокойными, как мамонты, и даже свирепыми, как тигры. А потом в твоей жизни появляется маленькая, беззащитная девочка, и ты уже «зая»…
Распутин через полгода всё же злоупотребил знакомством с Дальбергом, когда Ежов прислал ему весточку, что возвращается обратно на Балканы. Без всяких препятствий ему выписали командировку в Косово и сразу определили делегатом связи в российские части KFOR. Дальберг продемонстрировал, что совсем не собирается отказываться от работы с таким ценным кадром из спецслужб России, и Ёжик ему интересен. Григорий почувствовал себя абсолютно счастливым. Он тяготился академической бюрократией в учебном центре легиона, не рвался формировать частную армию для иезуита и искал любую возможность свалить куда-нибудь, где опыт диверсионной и контрдиверсионной работы будет востребован и употреблён в соответствии с его собственными представлениями о пользе.