– Да нет, товарищ Василевский, – голосом генерал-лейтенанта Матвеева ответила рация, – пока наш авангард дойдет до Пустошек>82 и оседлает магистраль, окончательно стемнеет. Те немцы, которые могут увидеть наше выдвижение через полосу прорыва, уже никому ничего не расскажут. И вы знаете почему>83. Зато лишний час темноты нам очень пригодится завтра утром под Ригой.
– Хорошо, товарищ Матвеев, – немного подумав, согласился Василевский, – если вы считаете, что так нужно, то действуйте. Я докладываю товарищу Сталину, что фронт прорван на час раньше расчетного срока и ваши части входят в прорыв. И удачи вам там! Ни пуха, ни пера, Андрей Николаевич!
– К черту, Александр Михайлович, к черту! Конец связи, – ответила рация и, мигнув зеленым огоньком, означающим, что канал связи свободен замолчала.
Генерал-лейтенант Василевский немного подумал, потом набрал трехзначный номер. При этом пальцы тыкались в кнопки вполне привычно, как-никак он взаимодействовал с Экспедиционными силами с конца августа, когда был назначен на Брянский фронт начальником штаба к генералу армии Жукову и имел большую практику работы с приборами потомков.
– Товарищ Сталин, – сказал Василевский, когда на том конце хрипловатый голос с легким акцентом произнес «Алло», – фронт противника прорван. Рижский экспресс отправился с опережением графика.
– Хорошо, товарищ Василевский, – ответили на том конце, – продолжайте держать меня в курсе.
Тогда же, начало вечерних сумерек, бывшая линия фронта под Невелем.
С камеры беспилотника, кружащего на высоте птичьего полета над заснеженными лесами и болотами, хорошо видно, как в расчищенную от остатков вражеских частей полосу прорыва сплошным потоком вливается бронированная река боевой техники Экспедиционных сил. Танки и боевые машины пехоты на высокой скорости идут по шоссе, занимая на ней обе полосы и соблюдая минимально допустимые дистанции. А чего им бояться – у противника нет ни всепогодной авиации, которая способна нанести удар в ночное время, ни тактических ядерных зарядов, в плотных походных порядках способных уничтожить на марше целый танковый или мотострелковый полк. Напротив, чем плотнее походные порядки «Рижского экспресса» и выше скорость>84 движения войск, тем больше шансов, что операция закончится успехом. Вперед и только вперед, пока вражеское командование в Риге не опомнилось и попыталось удрать. Лови потом этого фельдмаршала фон Лееба по всей Прибалтике. Нет, лучше уж действовать сразу, по принципу: «отрубленная голова потом не болит».
А в пятистах-семистах метрах от полосы прорыва продолжаются горячие бои. Бойцы и командиры командарма Ершакова добывают изолированные и разрозненные по своим опорным пунктам роты десятого армейского корпуса, который после включения российской системы РЭБ превратился в сборище разрозненных подразделений, не имеющих связи и общего управления. Каждая рота дерется сама за себя, а если требуется выяснить, как дела обстоят у соседей, приходится посылать посыльного. Таким образом, возможно управлять батальоном, с некоторым усилием – полком, но вот дивизией или выше уже управлять невозможно. Поэтому каждая рота в своем опорном пункте дерется сама за себя ровно до тех пор, пока не приходит пора попадать под уничтожающий артиллерийский удар.