— Кто бы ни находился по ту сторону, — промолвил Трэвис, — тоннель должен открываться и туда, к ним, не так ли? Но если так, они должны были бы это заметить. И как эти объекты туда попадают? Что, кто-то с той стороны подкладывает их туда три-четыре раза в день?

— Ну, одна из самых расхожих версий сводится к тому, что мы случайно пробили дыру в работающую систему тоннелей. Своего рода эквивалент трубопроводов пневмопочты, существующих у нас в банках. Это может быть и какая-то система доставки, исключающая транспортировку живых существ. Может быть, так, а может, иначе. «Может быть» — обычное выражение в «Пограничном городе».

— А может, вы наткнулись на мусоропровод, — высказал предположение Трэвис, — и все эти удивительные штуковины не более чем тамошний хлам?

Пэйдж улыбнулась: похоже, высказанная версия ее удивила и позабавила. Трэвис впервые увидел ее улыбку и пришел к выводу, что ради одного этого стоило отправиться в полет.

— Никогда ничего подобного не слышала, — призналась она.

— Свежий взгляд, — хмыкнул Трэвис.

Некоторое время они молчали, а потом он поинтересовался:

— А почему никто не может проникнуть туда с нашей стороны?

— В створе тоннеля наличествует сопротивление. Если вы пытаетесь что-то туда просунуть, то ощущаете встречное давление, сначала сопоставимое с силой тяжести. Но оно удваивается с продвижением на каждые три сантиметра, так что далеко ничего переместить не удается. Та рыжая женщина, которая встретилась нам в коридоре, доктор Фэган, — она как раз проделала немалую работу, изучая сопротивление Бреши. Она хочет преодолеть его и найти способ вступить в контакт с теми, кто находится по ту сторону.

Почему-то из всего, о чем они разговаривали, именно это больше всего задело Трэвиса за живое. Перспектива реального контакта с теми, кем бы они ни были, кто находился по ту сторону.

Судя по взгляду Пэйдж, она догадывалась, о чем он думает, словно это было написано на его лице. Может быть. А может, и нет. Возможно, все дело в том, что точно та же реакция имела место у всех, кто впервые сталкивался с этой идей.

— Вероятность успеха очень невелика, это даже Фэган признает, — произнесла Пэйдж. — Даже если удастся преодолеть первоначальный барьер, возникнет масса препон, сопряженных с различными областями науки: общей теорией относительности Эйнштейна, расширением времени — всем тем, что мы способны описать математически, но едва ли понимаем по-настоящему. Так или иначе, все эти расчеты приводят к следующему заключению: если мы и отправим нечто в Брешь, оно вернется обратно до того, как попадет на ту сторону. При этом может вернуться через месяцы, через годы — а может, и до того, как было отправлено. Возможно, задолго до того. — Проследив за выражением лица Трэвиса, она добавила: — Как я уже говорила, у нас в «Пограничном городе» сплошные «может быть».

Трэвис кивнул и выглянул в окно, озирая бескрайнюю равнину. Ее пересекла ведущая с востока на запад дорога, на которой почти не было движения.

— Ладно, — промолвил он, помолчав. — А что это за место, Театерштрассе, семь? Что там находится?