И пяти минут не прошло с тех пор, как, отмечая победу шампанским, Фрелихт, подняв бокал над благоухающей шкатулкой Серафины, своим глубоким красивым баритоном начал произносить тост: «Бог правду видит!..» — и вот чернокожий юноша в ослепительных бело-кремовых одеждах целится смертельным оружием прямо ему в сердце, в его бедное, выпрыгивающее из груди сердце; и куда подевалась его способность говорить, дышать, протестовать? Вы, сэр, говорит грабитель Фрелихту, в пароксизме детского восторга втягивая голову в стройные плечи, вы, сэр, не злите меня! Советую вам делать то, что я велю!

Фрелихт пытается что-то сказать, но у него ничего не выходит: побелевшие губы отказываются повиноваться.

Эдгар И. Уорвик тоже пытается что-то сказать, но и у него ничего не получается: откуда-то изнутри поднимается волна острого животного страха, ему кажется, что он умирает.

Несчастная Серафина, взволнованная гораздо больше, чем она была взволнована у смертного одра мистера Доува, пытается что-то сказать, но безуспешно: слова гневного протеста, которые она намеревается произнести, превращаются в бессмысленные звуки, мычание, всхлипы, потому что она видит перед собой черного молодого человека, который не является слугой, который не обязан повиноваться ей, но которому обязана повиноваться она.

Отдать свой выигрыш какому-то грабителю-ниггеру!..

Тем не менее именно это, видимо, было предначертано небесами: отчаянный черный мужчина в маске-домино и щегольской соломенной шляпе шоколадно-коричневыми пальцами ловко перекладывают 400 000 долларов в ассигнациях в элегантный чемоданчик из крокодиловой кожи на глазах у съежившихся от страха жертв ограбления… Ни жертвы, ни три свидетеля из ресторанной обслуги — два официанта (черных) и стюард-официант по винам (французского происхождения, белый) — не решаются оказать сопротивление.

Чудом обретенные деньги — самый большой выигрыш в истории чатокуаских скачек, пачки преимущественно стодолларовых купюр, хотя было там и несколько пятисот- и пятидесятидолларовых банкнот — были украдены нечестивой рукой 11 мая 1909 года в 9 часов 25 минут вечера в Кристальном кабинете ресторана шикарного старинного отеля «Чатокуа армз» у застигнутых врасплох счастливцев, праздновавших победу (устрицы в половинках раковин, фазан в винном соусе, трюфели, французское шампанское), у Эдгара И. Уорвика, шестидесяти лет, коренного жителя Чатокуа-Фоллз, миссис Серафины Уорвик-Доув, пятидесяти восьми лет, коренной жительницы Чатокуа-Фоллз, и у А. Уошберна Фрелихта, приблизительно сорока восьми лет, сообщившего полиции несколько своих адресов (в том числе последний — резиденция миссис Доув). А теперь прошу вас в течение некоторого времени не двигаться! Не сметь звать на помощь — иначе я разозлюсь! Не пытайтесь меня преследовать! Не вынуждайте меня, не пролившего в жизни ни капли чужой крови, превратиться в убийцу!

Компания выслушала эту речь, не шелохнувшись, словно окаменев, после чего проворный, как танцор с большим сценическим опытом, грабитель повернулся и, последний раз нацелив (злобно? насмешливо?) в грудь Уошберна Фрелихта свой пистолет с длинным стволом