— А… как он умер? Он что, болел? — Кира чувствовала острую вину за то, что Леньке могла быть нужна помощь, а она оказалась в стороне.

— Нет, это был…несчастный случай.

— Леня попал в аварию?

Елена Тимофеевна замялась.

— Ладно, ты все равно узнаешь. Расскажут люди добрые,— голос женщины опять опасно задрожал. — Он покончил с собой.

— Ленька? Покончил с собой? Это же невозможно,— потрясенно прошептала Кира. — Он не мог, это ошибка какая-то.

— Никакой ошибки, Кира,— голос Лениной матери зазвучал глухо и безжизненно. — Он повесился в своей комнате.

Она, не прощаясь, положила трубку.

Оторопевшая Кира стояла, прислонившись спиной к холодной стене, и слушала дробь коротких гудков.

Телефон снова ожил — звонил Сашка.

— Кир, ты где? Ваши все уже вышли.

— Иду,— коротко отозвалась Кира.

Через пару минут она сидела в машине. В двух словах поведала мужу о случившемся, предупредила по телефону Марика, что завтра придет только после обеда и свернулась в комочек, припав к окну.

Саша сочувственно молчал, но подлинного горя не испытывал, да и с чего бы? Несчастного самоубийцу Леню он, конечно, знал, но и только. Это был, в сущности, чужой ему человек. Общались они от случая к случаю.

Кира провалилась в воспоминания. Слезы тихо струились по лицу, но она их не замечала.

С Ленькой Казаковым Кира училась в одной группе. Они дружили с первого курса до окончания института. Потом, как это часто бывает, жизнь развела. Ленька четыре года жил в Самаре, потом вернулся. Женился, развелся. Но из виду они друг друга не теряли, продолжали изредка общаться, всегда с удовольствием принимая общество друг друга.

Казаков был своеобразный, с присущим только ему видением мира. Можно сказать, большой оригинал. Странно шутил, необычно одевался. Внешне он напоминал Кире олененка из мультика: хрупкий, худой, какой-то беззащитный, с огромными карими глазами, которые смотрели на мир с детским удивлением.

Искренний, порядочный и честный «до идиотизма», как сказала однажды другая их однокурсница, Света Яковлева, Ленька был хронически неспособен юлить, приспосабливаться, врать. Даже списать на экзамене — и то не мог. Если не знал, получал свою пару и спокойно шел пересдавать.

Однажды осадил преподавателя по философии Татьяну Вадимовну. Та обожала поиздеваться над студентами, в особенности, над студентками — высмеивала их речь и манеры, постоянно указывала на необразованность, глупость, бесперспективность. Девчонки боялись «Ведьму» до обморока.

И вот на одном из семинаров, когда Татьяна Вадимовна в очередной раз завела свой уничижительный монолог в адрес и без того затюканной Гали Пестрецовой, Ленька встал и сказал, что такое поведение отвратительно. Что унижать человека — низко. И что больше он, Ленька, уважать Татьяну не может. Неизвестно, так ли уж нужно было «Ведьме» уважение студента Казакова, но философию бедный Ленька сдавал раз пять, хотя знал ее блестяще. Едва ли не лучше самой Татьяны Вадимовны. В итоге сдал заведующему кафедрой Марку Иосифовичу Геллеру и получил предложение выступить на студенческой научной конференции.