— Мы всё поняли! — приложили руку в голове лепреконы и куда-то убежали, а я посмотрела на розовое небо.

Питалась я на улице, вообще старалась проводить время именно на свежем воздухе, чтобы не ползать по жилищам «маленьких еврейчиков».

— Вот, — мне на тарелку положили очень знакомую траву с ужасным запахом.

— Что это?! — вновь спросила я, принюхиваясь к полыни, — да вы издеваетесь?! У вас ягоды есть какие-нибудь безопасные?! Или овощи?!

— Грибочки есть.

— Вкусные.

— Их Рори любит, — подтвердил еще один лепрекончик, а я на миг поразмыслила.

Вдруг, их грибочки являются чудодейственными галлюциногенными?

Желудок жалобно заурчал, и я кивнула, после чего на стол поставили огромную по их размерам трехлитровую банку грибов. Что ж, опробуем…

— Почему туда нельзя? — нахмурилась я, стоя посреди прекрасного поля с множеством розовых единорогов.

— Потому что там обрыв! — хором ответили лепреконы, а я еще раз посмотрела на красивое зеленое поле, а потом сделала шаг и полетела вниз, подхваченная пушистым облаком, по ощущениям напоминающим пегаса.

— Дело плохо! — крикнул один лепрекончик другим, когда облако уносило меня всё дальше.

— Дело очень плохо!

— Очень-очень-очень плохо! — подтвердил следующий «маленький еврейчик», а дальше я ничего не слышала, так как была на достаточно большом расстоянии от них.

Я дернула за уши облако, призывая его спускаться, после чего скатилась по земле, и пошла в радужный лес, искрившийся переливами зеленых оттенков. Я покачала головой, ибо увидела перед собой Змея Горыныча, того самого, который персонаж русских народных сказок.

— А ты правда Змей Горыныч? — спросила я, прищурившись и продолжая качаться на ветру, и одна голова русского персонажа зло засмеялась, а я нахмурилась, — не хотела быть Добрыней Никитичем, но, кажется придется!

Я закатала рукава, а потом стукнула по животу огромной змеюки.

Послышался более противный смех, а меня внезапно склонило в сон, кажется, грибочки-то попались галлюциногенные…

— Проснулась, кажется, — раздался надо мной знакомый голос, и я попыталась схватиться за болевшую голову, но со связанными за спиной руками это было не так-то легко сделать. — Доброе утро, красавица.

— Тиаши?! — воскликнула я, смотря на улыбающегося нага.

Я оглянулась. Сидела я в какой-то плоской чаше, на возвышение, и отсюда было видно собравшихся внизу нагов, стоящего рядом со мной жреца и самого Тиаши, довольного до чертиков. Я испуганно попыталась выпутать руки, но, естественно, мне это не удалось.

«Джейс?!»

«Света?! Ты где, черт тебя побери?! Мы с О Тэ Оном уже к кошколакам наведывались!»

«А сколько времени прошло с момента моей пропажи?» — поинтересовалась я.

«Пять часов. Гребанных пять часов. Света, ты где?!»

«В чашке, если быть дословной», — ответила я, — «кажется, меня к какому-то ритуалу наги готовят, только не пори горячку и не переносись ко мне, а сначала обдумай всё с сомбэ».

Мне не ответили, а я подняла взгляд на Тиаши, который зло усмехнулся, а потом начал спускаться вниз. Над потолком засветились какие-то светлячки и я смогла разглядеть паутину проводов, которые в итоге подводились к верхнему куполу надо мной, последний стал медленно наезжать на меня сверху. Я расширила от удивления глаза, попытавшись встать на вогнутой поверхности, но тут же упала, ведь ноги тоже оказались связанными. Золотая чашка подо мной начала нагреваться, а купол сверху закрываться, образуя вокруг меня сферу. Я закричала, легла на спину и била ногами по золотой стенке, но все было тщетно. Звука наверняка не было слышно снаружи, а потом сверху отъехало небольшое окошко, через которое влили холодную воду. Меня решили заживо сварить! Я начала кричать еще больше, пытаясь найти чем дышать, но постоянно подала вниз, захлебываясь. Через маленькое отверстие я увидела Тиаши, который прошептал совершенно непонятное для моего понимания слово «спасибо» и запечатал сферу, оставив меня подыхать от удушья, так что может мне повезет, и я не почувствую повышающуюся температуру. Я сделала последний рывок на поверхность, хватаясь последними силами за кусочки жизни, но не успела. Вода попала в легкие, лишая меня жизни. Я умерла второй по счету раз.