– Великолепно! – восхитился судья Ди. – Очень не хочется в этом признаваться, но я никогда так не сумею! Не сомневаюсь, что благодаря своим тайным наблюдениям ты до тонкостей изучил отношения между мужчиной и женщиной и наверняка узнал пару-тройку новых штучек в постели, да?

Лицо Кунь-Шаня исказила гримаса, отчего оно стало еще омерзительнее.

– Избавь меня от своих грязных шуточек! – прошипел он. – Я ненавижу и презираю женщин, и мне претят гнусные игры, которые с ними ведут их подлые жеребцы. Я проклинаю те часы, что мне пришлось тайно провести в спальнях, слушая, как эти развратные твари воркуют со своими тупыми мужьями и продают им свое тело или же притворяются скромницами, отказывая до тех пор, пока те не начинают раболепствовать и пресмыкаться за то, что мерзавки просто так отдают любовникам. Эти наглые, зловредные… – Одноглазый вдруг осекся, на лбу его выступили капельки нота. Пристально поглядев на судью единственным глазом, урод поднялся: – Встретимся здесь же завтра в полдень, – хрипло проворчал он.

Как только за ним захлопнулась дверь, Чао Тай с отвращением воскликнул:

– Мерзкий негодяй! Объясните мне, во имя Неба, зачем вам понадобилось выслушивать его болтовню?

– Затем, – спокойно ответствовал судья Ди, – что я надеялся услышать от Кунь-Шаня кое-что о способах проникновения в дом, дабы понять, каким образом преступник сумел пробраться в покой госпожи Тэн. Кроме того, мне хотелось побольше узнать о характере нашего знакомца, и я получил довольно назидательный урок о том, как неуверенность в собственных силах способна извращать человеческое мышление.

– А с чего это он так полюбил нас? —сверкнул глазами Чао Тай.

– Вероятно, мы сочетаем в себе именно то, что необходимо для его плана вымогательства. Кунь-Шаяь понимает, что меня, благодаря, надеюсь, достаточно благообразной внешности, меняла может принять у себя в кабинете; кроме того, я сумею толково вести переговоры, ну а ты, по его расчетам, в случае необходимости применишь силу. Плюс ко всему мы здесь люди посторонние. Кунь-Шаню нелегко было бы отыскать в этом городе двух мерзавцев, столь точно соответствующих его замыслу, и, полагаю, именно поэтому он к нам прилепился. Однако нельзя упускать из виду н скрытую опасность: мне совсем не понравилось, что он так легко согласился разделить добычу поровну. Мысленно я готовился к долгому и нудному торгу. Как бы то ни было, мы должны позаботиться, чтобы Кунь-Шань угодил за решетку на всю оставшуюся жизнь. Это закоренелый и опасный мерзавец. – Судья устало потер глаза. – Сейчас мне надо написать письмо судебному лекарю. Постарайся раздобыть для меня кисточку и тушь. Думаю, у Тунлина они должны быть под рукой, чтобы ставить «точечки и крестики».

Чао Тай, пошарив в конторке, нашел грязную разбитую пластинку для растирания туши и старую кисть. Судья опалил над свечой торчащие волоски кисточки и, плюнув, придал ей заостренную форму. Затем он достал из рукава бирку с печатью суда, взятую в столе правителя уезда Тэна, и уставным почерком, не указывая имени адресата, написал: